Подземная война
Шрифт:
И советник Шульц был рад увидеть столичного щеголя в полном здравии.
– Хорошо, что все обошлось, штандарт-лейтенант, – сказал он, пряча в сундук сданные одежды. – Честно сказать – опасался я за вашу камедью. Слишком уж наскоро, здесь это опасно.
Винзель ничего не сказал. Он вернул одежду, привел в порядок свой внешний вид и коротко кивнув советнику, вышел вон.
Потом забрал лошадь с коновязи, пешком вернулся в гостиницу и передав ее тамошнему конюшему, поднялся в свой апартамент, куда уже доставили багаж
Обнаружив в углу столик с чашей для умываний, Винзель сбросил перчатки и шляпу, и с облегчением погрузил руки в воду. Потом умылся, вытерся вышитой салфеткой и отбросив ее, повалился на кровать, глядя в крашеный эмалью потолок.
Хотелось раздеться, забраться под шелковое покрывало и уснуть, но впереди еще было много работы.
Он вспомнил слова своего начальника, графа Рефендлера:
– Ты должен уничтожить его, Альбер. Самолично или с помощью наемников, но я больше не хочу слышать, что он пробирается в спальню госпожи Рефендлер или любой другой достойной дамы.
– А сделаю это, ваше сиятельство. Он столь же противен мне, как и вам.
И действительно, даже никогда не видев этого человека, Альбер Винзель возненавидел его с того самого момента, когда узнал, что к ему благоволит прекрасная Диана.
Винзель был моложе ее на семь лет, однако влюбился в тот же момент, когда впервые, почти случайно, увидел ее в купальне на берегу моря.
Что-то случилось с деревянными шторками, возможно ветер случайно открыл их и, едва заметив эту брешь, Винзель был не в состоянии пройти мимо. Он припал к окошку и не отрывался, пока Диана не вышла из воды и не закуталась в легкий кашемир.
Каково же было его потрясение, когда он узнал, что эта прекрасная нимфа, в тайне от супруга, бегает на свидание с каким-то солдафоном.
Первой мыслью Винзеля тогда было найти этого мерзавца и проткнуть мечом. К тому же, за армейского офицеришку, убитого на дуэли, он получил бы не больше недели домашнего ареста. Однако, выяснение личности любовника, привело к капитану тайной канцелярии ван Гульцу, который славился тяжелой и верной рукой, когда дело касалось дуэлей, коих с ним давно никто не проводил – все охотники давно закончились.
Какое-то время Винзель мучился от любви и ненависти – любви к Диане и ненависти к ее любовнику, который, как ему удалось выяснить, пользовался расположением и других известным дам. Но затем ему на помощь пришел начальник Винзеля и супруг Дианы.
– Поговорим начистоту, Альбер. Я знаю, что Диана иногда позволяет себе отдельные отлучки и отношусь к этому с пониманием. Но, до сих пор, ее избранниками были персоны весьма достойные, а теперь этот капитан. Человек без происхождение, без родословной. Его существование для меня позор и прямое оскорбление. Я мог бы упрятать его в подвал, но скандала при этом не избежать, а потому хочу просить тебя о помощи.
– Я готов, ваше сиятельство, – сразу согласился Винзель и они стали обсуждать детали.
Находясь под впечатлением этих нелегких воспоминаний, штандарт-лейтенант пришел на площадь, где встретил капитана ван Гульца. И хотя уже смеркалось и народу на площади хватало, Винзель легко узнал капитана. Ему помогала ненависть.
– Ну как, капитан, переделали все ваши дела? – спросил он, стараясь казаться приветливым.
– Боюсь, их никогда не переделать, штандарт-лейтенант. Так что, идем пьянствовать?
– Предлагаю в «Преторию», мне ее рекомендовал хозяин гостиницы.
– Что же, идемте.
И они пошли через площадь в ресторацию, куда пускали не всех, даже имевших достаточно средств, чтобы оплатить счет.
– Да тут цены, я полагаю, выше всяких пределов, – заметил ван Гульц, когда они подошли к резным дверям с позолоченными ручками и двумя, разодетыми в богатое шитье, охранниками.
– Не обращайте внимания, я пригласил вас, поэтому о ценах не беспокойтесь.
– Это очень мило с вашей стороны, штандарт-лейтенант.
– Ничего, мне даже приятно, мы выпьем за содружество департаментов.
– Не имею ничего против, – ответил капитан. Он действительно был рад, что не придется выбрасывать кучу денег на «представительские расходы», ведь это была, не совсем та статья, на которую ему выдавала деньги казна.
Разве поверит граф Абердин, что пришлось наводить мосты с королевской охраной, как с враждебной стороной.
Охранники ресторации пропустили господ офицеров без лишних слов, затевать споры с военными было себе дороже.
В заведении гостей встретил распорядитель и провел к столику в уютной нише – под бархатные портьеры, со стульями с обивкой из парчи и белоснежной хрустящей скатертью на столе.
Приняв у них перчатки и шляпы, и подав список с перечнем блюд, он отлучился, а ему на смену пришел столовник, однако разодет он был, как церемониймейстер на королевском балу.
Офицеры сделали заказ и он, расшаркавшись бесконечное количество раз, побежал сообщить команде поваров о пожеланиях господ.
– Похоже пряжки на его башмака и впрямь золотые, – озадаченно произнес вон Гульц.
– Да и жемчуг в брошке – тоже, – поддержал Винзель. – Похожие брошки носят королевские церемониймейстеры. По крайней мере, на осеннем балу тот щеголял в такой же, помните?
– Я не могу помнить этого, штандарт-лейтенант, я был на службе. Но даже если бы не был, меня к такому события не подпустили бы на полет стрелы.
– Нет, ну я тоже там был только по службе, – слегка смутился Винзель. – Приятно одним глазком взглянуть на то, что там происходит. Дамы просто восхитительны, а кавалеры мужественны.