Подземные воды
Шрифт:
Он был как раз одним из тех неудачников, кто попал под пресс общественного мнения. Последние полтора года в глазах людей он видел лишь отвращение, брезгливость и страх. Проходя мимо него, они старательно отводили взгляд, ускоряя шаг и задерживая дыхание. Он не заслуживал такого отношения. Хотя…
Раньше всё было по-другому. Всё было наоборот. Находясь на вершине успеха, он изредка бросал безразличные взгляды на обывателей, преклоняющихся перед его талантом. Он наслаждался, дышал полной грудью, получив деньги, не ломал себе голову, как на это протянуть ещё месяц. Потом его светлая и беззаботная жизнь пошла плесневыми пятнами. Он шагнул на чёрную полосу, но это оказалась не полоса, а глубокая яма с обрывистыми краями. В одно мгновение беспощадная судьба спихнула его с Олимпа. Оказавшись на загаженном
Но пришло время выбираться на поверхность из липких паров перегара и удушливого дыма дешёвых папирос. Поэтому сейчас – этим тёплым августовским вечером – он, побрившись и надев более-менее чистые шмотки, сидит на лавке в парке и листает газеты с объявлениями. Почему-то он счёл, что искать нужно по старинке – в газетах, а не ползая по десяткам однообразных сайтов в сети. Впрочем, свою роль здесь сыграло и то, что интернет ему уже давненько перекрыли за неуплату.
У лавочки удобная спинка не особо сильно загаженная голубями, но мужчина сидит, согнувшись, оперевшись локтями в колени, держа газету почти параллельно земле и беспрестанно поправляя спадающую на глаза длинную чёлку. Его взгляд мечется по строчкам. Внимательно перечитав заинтересовавшее было объявление, он провёл рукой по непривычно гладкому лицу и устало выдохнул. Не то, не то, всё не то…
На нём чёрные узкие джинсы с дранными коленями, кеды с потрескавшимися белыми звёздами по бокам и рубашка-поло. На тыльной стороне правого запястья готическим шрифтом вытатуировано латинское слово «laetari», что значит – радостный, весёлый. О да, раньше он умел хорошенько повеселится, особенно после полпинты хорошего вискаря.
Между его ног на земле валяется открытый рюкзак. Потянув за торчащие тонкие кишки наушников, он вытащил из нутра рюкзака древний CD-плеер. Вставив чёрные капельки в уши, и нажав пару кнопок на плеере, он отгородился от звуков летнего парка за мощным гитарным рифом. Невидящим взглядом мужчина окинул возящихся в песочнице дошколят, одинокую старушку, подкармливающую уток на пруду и прогуливающихся под ручку хихикающих студентов и студенток, которым ещё лишь предстоит получить оплеуху Фортуны, от которой разобьются их розовые очки, и вопьются осколки сожалений и разбитых надежд в детские наивные лица. Зевнув, он вновь уткнулся в газету.
Несмотря на страх, который чуть позже – как только солнце коснётся крыш многоэтажек – густым холодным сиропом польётся из каждой подворотни и прогонит с улиц хорохорящуюся при свете дня молодёжь, сейчас многочисленные девушки, стуча каблучками по плиткам парковых дорожек, исподтишка бросали на симпатичного задумчивого брюнета заинтересованные взгляды. Но всё в пустоту. Он не обращает на них ни малейшего внимания, полностью погрузившись в свои проблемы. Если бы они знали, какие мысли терзают его сознание, то обходили бы стороной лавку, на которой он примостился. При случайной встрече с этим красавцем ночью, когда он, надравшись и пытаясь совладать с взбесившейся гравитацией, внезапно буквально выползал из-за угла, что-то несвязно мыча, такие девчонки с криком убегали, ломая каблуки. Впрочем, попадались и барышни не из робкого десятка. Он на своей шкуре познал действие перцового баллончика, да и с шокером тоже довелось познакомиться.
Если бы он так же просто мог убежать от самого себя, от своего прошлого, как пугливая девчонка от невменяемого алкаша… Но по-крайней мере, он может уехать из города, от насмешливых взглядов и неприятных воспоминаний. Чем дальше – тем лучше. Где его никто не смог бы узнать. Он не любил лишний раз вспоминать о том, кем был раньше, чтобы не проводить параллели с тем, кем стал теперь.
Что же заставило когда-то успешного музыканта Владислава Рокотова, которого фанаты попросту звали – Рокот, пуститься в бега?
Владислав по образованию физик-теоретик, сразу после окончания ВУЗа попал по распределению в забытую Богом и правительством занюханную лабораторию на окраине города. За крохи крох государственного бюджета, он ежедневно выполнял однообразную бессмысленную работу, перекладывая бумажки с места на место и обрабатывая колонки каких-то цифр, в значении которых так до конца и не смог разобраться. Впрочем, от него большего и не требовали. Пришёл вовремя,
Год мытарств по дешёвым барам не прошёл зря, молодой амбициозный гитарист был замечен. Причём в тот день, когда произошла знаковая встреча, он даже не собирался выступать.
Владислав сидел за стойкой, цедя отвратное кислое пиво. На маленькой сцене тужилась, какая-то местечковая металл-группа, насилуя инструменты и слух пьяненькой публики (впрочем, вокалист был хорош). На их счастье дрыгающейся в зале молодёжи не было дела до качества звука, лишь бы гремели перегруженные гитары и не часто лажал барабанщик. Парни жадно тискали горячие талии своих и чужих подруг. Они жаждали драйва и секса, в крови бурлили эндорфины и этанол, поэтому недовольных не было, до того момента… пока не отключилось электричество. Погас свет. Владиславу показалось, что к его ушам резко прижали подушку. По бару разлилась густая тишина, только на автомате продолжал бренчать по струнам худой и высокий, как фонарный столб басист. Наконец, замолк и он. Подвыпившая публика тут же начала недовольно гудеть. Кто-то из девчонок вскрикнул, наверно, воспользовавшись моментом, какой-нибудь умник ущипнул её за зад. Загорелись фонарики на телефонах.
Действуя по наитию, Владислав допил за пару глотков оставшееся пиво, пробился сквозь ропщущую толпу, забрался на сцену и взял в руки акустическую гитару, висящую на стене для антуража заведения. Пальцы легонько пробежались по струнам, Владислав с некоторым удивлением подметил, что гитара практически идеально настроена. Он немного помагичил с колками и выдал первый решительный аккорд, потом сел, свесив со сцены ноги, и начал играть. Это была чистой воды импровизация. Он сплетал куски всем известных рок-хитов с собственным материалом. Что-то рождалось прямо здесь и сейчас. Ему не нужен был свет, чтобы играть. Руки знали что делать, где зажать струну, где подтянуть. Музыка плавно менялась с тяжёлых риффов на романтичные лениво текучие мелодии. Вскоре Владислав понял, что кроме звуков его гитары, в зале не раздавалось ни шороха. Все были заворожены музыкой раздающейся в темноте, рассекаемой плавающими лучами фонариков.
Освещение включилось через три долгие минуты. Кто-то целовался, кто-то растерянно оглядывался, но большинство глаз было обращено на Владислава, продолжающего перебирать струны. Он доиграл мелодию и поставил точку в своём перфомансе звонкой резко обрывающейся нотой. Все замерли. Но невозможно вечно сдерживать дыхание, и зал взорвался. Под восторженные крики парней и верещание девчонок, Владислав прислонил к стене одолженную гитару и сделал опешившим музыкантам приглашающий жест, мол, продолжайте парни. Вокалист благодарно кивнул. Владислав спустился со сцены и направился к своему месту за стойкой. Пока он шёл, ему ощутимо отбили плечи и спину восторженные зрители, одаривая его одобрительными хлопками. Какая-то девушка его порывисто обняла, а бармен угостил пивом за счёт заведения, и оно было гораздо лучше того, которое он пил до этого. Владислав ухмыльнулся. Мелочь, а приятно. Но на этом вечер не закончился.
Вскоре бренча цепями, прицепленными к тугим джинсам, к нему подсел вокалист закончившей выступление группы. В баре было душно и жарко, но он зачем-то напялил на себя тяжёлую кожанку с проклёпанным воротником.
– Это было что-то! – сказал он слегка охрипшим после почти часового выступления голосом.
– Спасибо, – лениво ответил Владислав.
– Играешь где-то? – спросил металлист без экивоков.
Влад неоднозначно хмыкнул.
– Не-а.
– А хочешь?
– Есть предложения?