Поединок отражений
Шрифт:
— Вы думаете, что Амиева заказала чеченская группировка? — с сомнением поджал губы Колобок. — Но ведь это — война?! Не идиоты же они?..
— А если Ильхана никто не заказывал? — голосом опытного провокатора поинтересовался вдруг молчавший доселе Маслов, пуская к потолку двойную струйку голубого дыма.
— Федор Кузьмич, помилуйте! — буквально подпрыгнул от возмущения и обиды Разумовский. — Да за ради чего же тогда убивать-то?! Ведь найдут же! Это вам не органы…
— А что вы имеете к нашим органам сыска, Григорий Ефимович? — подключился к игре и я. Ясно, что шеф что-то раскопал, чего не знаю я, так пусть поделится. — Надысь вон даже мага подловили!
— Какого еще мага?
Это он зря помянул! Вся моя веселость испарилась в мгновение ока, и накатила такая злющая и холодная волна боли и обиды, что я невольно подался вперед, сжав кулаки. Ведь лейтенант Руденко погиб исключительно по моей вине! Это же я не предупредил комиссара о том, что видел Вадима с перевоплотившейся Нурией в кабаре «Лайза Минелли». Это же я первый догадался о том, что она меняет личины…
Но Разумовский по-иному истолковал мою реакцию, замолчал на полуслове, вжавшись в диванчик, потом вдруг рванулся к выходу и исчез, хлопнув дверью. Я медленно разжал кулаки, прикрыл глаза и сложил пальцы в мудру Земли, восстанавливая утраченное равновесие мыслей и эмоций. «Надо бы пойти, извиниться», — пришла здравая мысль, но я не внял совету, а вместо этого повернулся к Маслову и спросил:
— Что ты имел в виду, когда сказал, что это убийство не заказное?
— А разве киллер остается на месте преступления? — хмыкнул он.
— С чего ты взял?! Убийца — женщина, и когда мы с Ракитиным туда приехали, ни на этаже, ни тем более в номере не было ни одной…
— А это тогда кто? — и Федор перебросил мне на колени фотографию из пачки, которую я сам просматривал час назад.
На снимке, сделанном без фотовспышки, но от окна, в глубине гостиной «супер-люкса» стоял Гейдар Амиев с двумя мужчинами средних лет, о чем-то разговаривая. Слева у края изображения была видна дверь в спальню с дежурившим возле нее сержантом. Парень явно смотрел в сторону тех троих, но на кого? Потому что там, правее и ближе к стене стояла, судя по фигуре, молодая женщина, точнее девушка: темноволосая, в открытом летнем платье, но вот черты лица были сильно смазаны, будто незнакомка в момент съемки повернула голову.
Да, фото несомненно получено в числе прочих по факсу мной лично, но я готов был поклясться, что час назад этой девушки на снимке не было! Именно это я и сказал Маслову.
— Думаешь, она проявилась позже? — прищурился Федор, забирая у меня фото. — Проверим.
Он пересел за свой стол, сунул снимок в щель сканера и запустил на компьютере программу обработки изображения. Я с интересом следил за его действиями, поглядывая на экран монитора.
— Сначала сделаем общий «скан», — комментировал дон Теодор, колдуя над клавиатурой. — Исключим вероятность наложения двух изображений…
— Разве такое возможно при передаче факс-сообщений? — я был удивлен.
— А почему нет? — пожал плечами Федор. — Ведь процесс передачи печатной, то есть графической информации посредством факс-модема, по сути, то же сканирование, когда в буфере памяти устройства создается временный виртуальный образ передаваемого изображения. Теоретически возможен вариант, когда транслируемый файл может быть составлен из двух исходных…
— То есть запись становится многослойной, понимаю, — кивнул я. — Но это означает, что такой файл создан кем-то намеренно, а сие исключается по определению, потому что вся информация взята у Афанасия Ивановича Клокова, человека к розыгрышам не склонного.
— Охотно верю, Дмитрий Алексеевич, — невозмутимо согласился дон Теодор, продолжая хитрые манипуляции с изображением на экране, — но, думаю, что несколько огорошу вас: данный снимок не является ни монтажом, ни «дублем» — это единое изображение.
Вот это да! Я откинулся на спинку стула и неспеша закурил, стараясь унять внутреннюю дрожь возбуждения. Но как же я не заметил эту девицу раньше?! Фотография достаточно качественная и светлая фигура на заднем плане на фоне более темной стены должна быть хорошо видна. То есть она и видна хорошо, даже отлично! Где были мои глаза два часа назад?..
— Слушай, Федор Кузьмич, — голос у меня слегка сел от волнения и сигареты, — а изображение не могло как-то проявиться по частям?
— Вы сами-то верите в то, что спрашиваете? — Маслов даже головой покрутил от удивления. — Это же вам не полароид!
— Тогда откуда она там взялась?
— Вопрос, я понимаю, риторический?
— Ошибаетесь, милейший дон Теодор, это вопрос философский, — я загасил окурок в мраморной пепельнице-лодочке у него на столе, сунул загадочный снимок в нагрудный карман рубашки и поднялся. — Благодарю за содействие органам дознания, Федор Кузьмич. Если буду кому-нибудь нужен, пусть звонят на мобильный. Чао!
— Привет, — несколько растерянно кивнул сбитый с толку моим демаршем Маслов.
— Материал на корректуру я сдам по дороге, — я сгреб в охапку распечатки и отобранные снимки и вышел из кабинета.
Неотвязная мысль как голодная комариха зудела где-то внутри головы, не давая сосредоточиться: кто же эта незнакомка? На Нурию Саликбекову, «злого гения» всей моей жизни, она не похожа, хотя это и не факт, учитывая возможности перевоплощения черного мадхъя. Все же интуитивно я чувствовал, что это не она! Тогда кто? Та самая киллерша? Но ведь ее там никто не… Стоп! Сержант у двери на фотографии! Он явно смотрел на эту девушку, а не на мерзкие рожи Амиева и компании, что ему эти азеры — одним больше, одним меньше… А вот девушка да еще красивая, да еще в соответствующем прикиде, да еще стоять тут невесть сколько, да… м-да! Надо срочно разыскать этого парня, он — ключ ко всей ситуации. Хотя, постой: ведь он же должен был немедленно докладывать обо всех посторонних или вновь появившихся лицах в «супер-люксе», а не доложил! Почему?.. Да ничего он не должен, ёшкин кот! Он кто? Сержант при исполнении: поручено никого не допускать к месту преступления, он и не пущает! А то, что кто-то там по другим комнатам ходит, ему — по барабану. На то другие ответственные есть. Логично, хотя и форменное раздолбайство. Но повидаться с сержантом все-таки надо и именно мне, а не Ракитину или Велесову. Им он, скорее всего, ничего и не скажет — просто из боязни наказания за это самое раздолбайство, а вот журналисту, да еще ведущему независимое расследование… Ну, пусть и не совсем независимое, хотя сержанту об этом знать и не надо.
Пока я подбивал таким образом итог ко всему, что узнал на настоящий момент, я успел буквально на автомате обойти пол-редакции и переделать кучу мелких дел и делишек, без которых не обходится ни один журналист, работающий на «горячем» материале. Но благодаря недюжинному опыту и смекалке я сумел не только отчитаться о старом задании, но и не получить новое: надо было ехать через весь город на разборку какого-то ДТП со смертельным исходом. Эту повинность пришлось отрабатывать многострадальному и безропотному Жене Перестукину, бывшему выпускающему редактору, а ныне — «спецкору на выезде», как его окрестили острословы из отдела новостей.