Поединок спецслужб. Перезагрузка отменяется
Шрифт:
Но вернемся к теме репрессий конца 30-х. Вот цифры на 1 января 1939 года. При 170 миллионом населении в СССР насчитывалось 1 317 195 зеков. Несложный арифметический подсчет даст конкретный показатель: порядка 775 заключенных на каждые 100 тысяч советских граждан. Как мы уже отмечали, рекорд демократической России всего на 15 зеков не дотянул до сталинских высот «большого террора» конца тридцатых.
А вот аналогичные показатели Российской Федерации последних лет: 2008 год — 635 зеков, 2009 год—734,2010 год—617 уголовников на каждые 100 тысяч россиян. (Для сравнения—статистика этих же лет по странам Западной Европы. Исландия — 40; Финляндия, Норвегия, Швеция, Ирландия, Дания — 50—70; Бельгия, Нидерланды, Италия, Австрия, Швейцария, Франция, Германия, Турция — 80—100; Испания — 110; Великобритания — 125; Португалия — 145 заключенных на 100 тысяч населения).
Безусловно, тюремная статистика нашей державы ужасна. Но истинная трагедия была в том, что, например, из 1 миллиона 360 тысяч зеков 1954 года отсидки уголовников насчитывалось 680 тысяч, а 448 тысяч человек отбывали наказание по политическим статьям. Иными словами, в ГУЛАГе они оказались по надуманным обвинениям, хотя и соответствовавшим статьям Уголовного кодекса...
— С незапамятных времен редкая революция обходится без крови и гражданских войн. Во время французской революции только на одной гильотине в Париже на площади Революции за два года было обезглавлено 1119 человек. Но почему в нашей стране террор против собственного народа длился не годами, а десятилетиями?
—Наверное, это самый трудный вопрос советской истории, который еще не получил объективного, внятного и всесторонне обоснованного ответа. Причин много. После кровавой Первой мировой бойни, отречения царя и Октябрьской революции Россия погрузилась в хаос братоубийственной Гражданской войны. Огромная страна была не только «во мню» (если кто-то еще помнит книгу Герберта Уэллса), но и переживала, действительно, «окаянные дни» (Иван Бунин). Озверелость и чудовищная вседозволенность каждого, кто имел браунинг на поясе или винтовку на плече, — немыслимая. Чужая жизнь не стоила и копейки, да и своей не особенно дорожили. И утихомирить стихию этого сатанинского шабаша и остервенения могла только сила, а точнее — еще большее насилие — организованное, жестко управляемое и подчиненное единой воле. Чрезвычайная ситуация требовала чрезвычайных действий.
Еще одна причина—декларируемый властью ложный идеологический тезис об усилении сопротивления бывших эксплуататорских классов по мере укрепления завоеваний социализма. Следовательно, с контрреволюцией надо покончить, уничтожить ее физически, вырубить под корень, чтобы не допустить реставрации капитализма.
Другая причина может показаться крамольной и наверняка вызовет бурю негодований. И тем не менее попытаюсь ее назвать. Она из области социальной психологии, хотя имеет абсолютно ненаучное название. Это наше российское холуйство, внутриутробное рабство, желание угодить и заискивать перед начальством (будь то барин или генсек), которое мы до сих пор не можем, не умеем или не хотим из себя выдавливать ни по капле (вспомни Чехова), ни сгустками. А проявления этого рабского холопства весьма разнообразны.
Вот лишь один пример. В июле 1937 года, согласно полученной из Кремля директиве, секретари обкомов-крайкомов ВКП(б) направили в ЦК сведения о количестве лиц, подлежащих расстрелу и отправке в лагеря. На основе этих данных в НКВД был подготовлен проект приказа «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских элементов». Его утвердили на Политбюро 31 июля 1937 года и тем же числом оформили совсекретным Приказом № 00447 по НКВД. Согласно этому документу, общее число подлежащих репрессиям составило 268 950 человек, из них по первой категории (расстрел) — 75 950 человек, в том числе и 10 тысяч уже осужденных и находящихся в лагерях НКВД. Остальные подлежали осуждению по второй категории (заключение в лагеря).
— И в чем же проявилось холопство?
— А в том, что уже вскоре едва ли не со всех городов и весей в ЦК полетели не только доклады об исполнении разнарядки, но и... просьбы увеличить лимиты осужденных! И не на десятки, а на сотни и даже тысячи душ. Вот оно, раболепное холопство и холуйство — ретивое желание не только быстрее других «выполнить и доложить», но и npoгнуться перед партийным руководством, показать собственное усердие и рвение. Авось там, наверху, начальство заметит, обласкает, продвинет на несколько ступенек по служебной лестнице. И плевать,
Конечно, не на пустом месте возник красный репрессивный угар. Белый террор тоже не медом был намазан. Свою роль сыграла и пропаганда. Но мне кажется, у этого явления куда более глубокие исторические корни. За две с половиной сотни лет татаро-монгольского ига и три с половиной века крепостничества в кровь и плоть простого мужика вросли страх, неутоленная ненависть к своему барину и вместе с тем — неизбывная мечта и святая вера в библейский постулат о том, что последние станут первыми, а мучители «сгинут в геенне огненной». И вот теперь, после октября 1917 года, наконец-то появилась возможность отомстить, растоптать, уничтожить поголовье этих бывших и нынешних кровопийц всех мастей и званий. Такое самозабвенное упоение беспощадной кровавой местью уже не раз случалось в истории Российской империи во времена великих народных бунтов. А к тридцатым годам XX столетия выросло всего два поколения (!), которые не знали крепостного права. Но при всех плюсах отмены крепостничества, отпущенные на свободу в 1861 году безграмотные мужики, а затем их дети и внуки до изжоги нахлебались 12—14- часового изнуряющего, низкооплачиваемого труда в поле и на фабрике на своего хозяина (воскресенье в качестве выходного и сокращение рабочего дня до 11,5 часа официально были введены только 18 июля 1897 г.), офицерских зуботычин в армии, полицейского хамства в кутузке, фарисейства в церкви, неправедного и лицемерного уголовного производства стряпчих в суде, чиновничьих унижений, оскорблений и вымогательства в государевых приказах и службах. В таких условиях не станешь толерантным всего за два-три поколения, да еще и после полутысячслетия насилия и угнетения. Апофеозом ненависти стала кровавая гражданская война, которая на долгие десятилетия внесла раскол между победившими красными и побежденными белыми, у которых руки тоже были по локоть в крови. Вот и мстили доносами на бывших купцов и банкиров, фабрикантов и заводчиков, церковников и офицеров, кулаков и нэпманов. А в общую мясорубку попадал и простой рабочий, и полуграмотный крестьянин, и рефлексирующий интеллигент. К тому же карающий механизм в лице ГУЛАГа был великолепно отлажен и действовал исправно, не давая осечек и сбоев. Удивительный парадокс: веротерпимая, всепрощающая Россия оказалась политически непримиримой и донельзя злопамятной.
Но если можно понять простого и темного среднестатистического российского мужика, одержимого обидой, ненавистью и мщением во имя справедливости, то уж никак не грамотного партийного руководителя, осознанно посылавшего на смерть сотни людей, пусть даже ради светлого будущего миллионов своих сограждан. Неужели была так сильна беззаветная вера в то, что только кровью можно уничтожить ад царизма и обеспечить рай социализма!? В этом смысле можно позавидовать американцам. После окончания Гражданской войны 16-й президент США Авраам Линкольн приказал хоронить погибших победителей северян и побежденных южан на общих кладбищах в знак национального примирения, согласия и отказа от мести.
— Твои предки пострадали от репрессий?
— Точно не знаю, кажется, нет. Во всяком случае, мои родители об этом мне не рассказывали. Но однажды получил письмо из Франции (Университет Эври-Париж), авторы которого интересовались, не являюсь ли я родственником узника ГУЛАГа Дмитрия Петровича Витковского—того самого, который должен был редактировать книгу А.И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ».
В поисках ответа изучил списки незаконно репрессированных лиц, составленных сотрудниками «Мемориала», и нашел несколько родных фамилий из тех мест; откуда были родом мои ближайшие родственники. Кто из них действительная родня, кто просто однофамильцы—сейчас сказать трудно. Одно понял наверняка: несчастна та страна, где биографию своего рода нужно изучать но книгам памяти жертв незаконных политических репрессий.
— Самих чекистов миновал репрессивный молох?
— Нет. В эти годы было арестовано более 20 тысяч сотрудников органов госбезопасности. Среди них — заслуженные работники и руководители загранрезидентур, которых под благовидным предлогом вызывали на родину и арестовывали по подозрению в причастности к деятельности иностранных разведок. Из-за этого в конце 30-х годов были оголены многие зарубежные резидентуры, прерывалась связь с агентурой, а прибывшие на закордонную работу чекисты во многих случаях были молоды и неопытны.