Шрифт:
Глава 1
Некрасивая внешность и желтушный виртуальщик
В студенческой семье родился сын. По этому поводу устроили праздник.
Сбежались соседи со всех этажей, чтобы посмотреть на младенца. И в этой суете никто не обратил внимания на стремительно вошедшую незнакомку.
Она наклонилась над ребенком, улыбнулась и что-то прошептала, а счастливой матери протянула голубой пакет.
— На удачу, она ему понадобится.
Мать заглянула в пакет и увидела там стертую подкову. Она хотела поблагодарить за подарок, но таинственная гостья уже исчезла, и никто не знал, чья это, собственно, была знакомая.
Мальчика
Поддевая ботинком мятую банку из-под пива, ученица девятого класса Галя Горбушина в который раз проходила мимо беседки. Деревья, кусты и деревянную решетку густо облепил мокрый снег, но было видно, что там внутри сидят двое и, может быть, даже целуются.
Горбушина вздохнула, воображая себя на месте той девчонки. Ей сразу захотелось и хохотать, и плакать, и носиться по снегу, но вместо этого она сгребла в охапку Пифпафку — карликового пуделя, с которым гуляла, и строго сказала песику:
— Из-за тебя одни неприятности, двинули домой!
Она ругала себя за то, что не в меру расфантазировалась. Чужой поцелуй, видите ли, подсмотрела! Кому она нужна со своими прыщами, толстыми щеками и длинным носом?! Не красавица… Ну, да что тут поделаешь? В этой жизни карты сдаются только один раз, а потом хочешь того или нет, приходится играть ими.
Дом был рядом — по тропинке через трамвайную линию, но Галя предпочла удобной гипотенузе пути-катеты: до светофора, а там к подъезду со стороны шоссе. И, конечно, ее угораздило увидеть ту же парочку еще раз: теперь они брели к трамвайной остановке. Парень обнимал девушку за плечи и что-то шептал ей на ухо.
«Везет людям!» — подумала Горбушина. Конечно, она не слышала ни слова, но могла себе вообразить… А между тем разговор был весьма странный.
— Включил телек, а там гора и туннель, где был пожар. Сразу вырубил. Мне показалось, если я про это узнаю, то с тобой что-нибудь случится.
— Спи, как бэби, я же здесь.
— Но все-таки я здорово испугался. Сам не пойму чего.
— Ладно, Сверчок! Надоело, — одернула его спутница.
— В ту ночь, когда это показывали по ящику, мне казалось, ну прямо как наяву, что ты стояла в моей комнате. Бледная-бледная. Я хотел вскочить, но не смог, а ты сказала: «Так получилось. Прости, так получилось».
— И все? Надеюсь, я больше ничего не сболтнула?
— У меня сердце остановилось. Показалось, ты со мной прощаешься.
— Опять двадцать пять. Вау-вау, ох уж эти люди!
Внезапно Пифпафка зарычал и как бешеный бросился на незнакомую девушку. Галя не могла понять, что на него нашло. Ее пудель сроду ни на кого не кидался, разве что лаял на пьяных да на людей с большими мешками, которые собирали бутылки. А тут он выл, визжал и пытался вцепиться в незнакомку.
Галя на мгновение оцепенела, но тут же ринулась за песиком. К своему счастью, она поскользнулась на мокром снегу и оказалась на четвереньках. К счастью, потому что девчонка так врезала ногой по железной урне, что та завертелась, просвистела над Галиной головой и брякнулась за трамвайной линией. Пифпафка уцелел лишь потому, что успел вовремя отскочить.
— А ну пошли вон! Я твоей собаке голову оторву, — яростно бросила девица, но тут же засмеялась и самодовольно поинтересовалась: — Ну как, не хило?
— Круто, прямо Никит'a, — несмотря на идиотское положение, Горбушина сказала это искренне:
Девушка была явно ее ровесницей, но на этом сходство заканчивалось. «Везет же ей! Просто фотография из журнала „Эль“! Все признанные модели могут отдыхать, отправляться прямо сейчас в пожизненный отпуск!» — подумала, глядя во все глаза на незнакомку, Галя, но вслух пробормотала:
— Пифпафка обычно песик-невидимка, даже не лает.
— Он, наверно, Боба учуял, — предположила девица.
— Боба?
— Ага. У меня громадный боксер, я его в этой куртке гулять вывожу.
Горбушина с готовностью кивнула, еле сдерживая Пифпафку, который продолжал рваться в бой. Если б не противный пудель, Галя просто вмерзла бы в остановку, так ей льстило, что с ней разговаривает такая красавица.
Поднимаясь по лестнице, Галя вспомнила, что парня так и не рассмотрела. «Ну и ладно. Когда рядом с ним такая, другие могут вечно сидеть в карантине», — подумала Горбушина, прикидывая, что если бы она подружилась с той девушкой, то могла бы многому у нее научиться. Но об этом не стоило и мечтать.
Галя в который раз за этот вечер вздохнула. Сами посудите — кончается декабрь, на носу каникулы, Новый год, но все радости жизни не для тебя. Скверно живется на этом свете гадким утятам! Надо уточнить: умным гадким утятам.
— Пора с этим кончать! Еще немного, и я стану чемпионом по вздыханию. А тут еще этот желтушный карантин, будь он неладен! — Галя чмокнула в морду Пифпафку и поморщилась.
— И вонючка же ты, бешеный мой. Смотри, будешь кусаться — надену намордник. Ты чего трясешься?
Пифпафка, злобно рыча, полез под диван. С ним определенно что-то происходило. Горбушина подумала, что пудель явно нуждается в помощи собачьего психиатра. Если, разумеется, таковые существуют.
Про желтушный карантин Галя вспомнила неслучайно. Дело было в том, что в дурной день и недобрый час ее дядя Андрей пообедал в кафе и умудрился заболеть гепатитом. Теперь он лежал в инфекционной больнице, а Галя, как контактировавшая с ним, была посажена на домашний карантин. Двадцать один день безделья. Почти что целые каникулы, только ужасно бестолковые. (Тут надо кое-что пояснить. Дядя Андрей — младший брат Галиной мамы, старше племянницы на двенадцать лет, живет вместе с Галей и своей мамой, которая, естественно, приходится Горбушиной бабушкой. С первого взгляда эта информация мало о чем говорит, но на самом деле в этом — завязка всей истории.)
День между тем кончался. Галя тоскливо бродила по комнате, а потом подошла к столу и неохотно взяла свой коричневый еженедельник-дневник.
«Нельзя, чтобы и сегодня страница осталась пустой. Надо хоть что-нибудь записать!», — подумала она, кусая ручку и прикидывая, не написать ли про симпатичную девчонку, на которую набросился Пифпафка.
Но ручке так и не суждено было прикоснуться к бумаге. Резко и немелодично зазвонил телефон. Уже по одному этому звону, показавшемуся ей вдвое более неприятным, чем обычно, Галя почувствовала, что звонит дядя Андрей. Он скучал в больнице и периодически занудствовал, напоминая о необходимости мыть руки своим мылом, не трогать чужие ложки и не есть из общей посуды.