Поединок
Шрифт:
Михаэль повернулся к Андрею и сказал:
— Ни слова о случившемся, пока не проснемся. Теперь слушай внимательно. Ты должен проснуться сам, это очень важно. Не спрашивай, зачем, потом объясню. Ты проснешься раньше меня и должен сразу уйти из комнаты. Не забывай, мы все еще лежим в одной кровати, а мне надо будет опять временно запечатать Алям-аль-Металь для тебя. Абдула все еще может попробовать до тебя добраться. Но это лучше делать мне одному. Как проснешься, иди на кухню, свари кофе и жди меня. Помни, тогда ты опять будешь под проклинающим взглядом, так что будь осторожен. Ясно?
— Да.
— Теперь о просыпании. Ты должен понять, что это просто сон. Несмотря на то, что
Андрей послушно сел и попробовал представить, что это все просто сон. Что на самом деле нет ни джиннов, ни драконов, ни шерифов снов, ни Вабара, ни Ахры, в общем, ничего нет. Но, как и с засыпанием, здесь возник ряд проблем. Слишком многое говорило, что все это происходит по-настоящему. И самой большой помехой стали чувства жажды, страха и боли, что он испытал при входе во дворец Шайтана. Именно жажда оказалась камнем преткновения для Андрея. Если через все остальное он во сне до этого уже проходил, жажда это чувство, присущее исключительно реальности. А потом жажда почти ему помогла. Он вспомнил, как однажды с похмелья постоянно просыпался ночью и вставал попить. Он представил, что и сейчас у него похмелье и ему надо встать и попить воды. Голубая комната расплылась перед глазами, но тут пришла мысль, что все это как-то дико — он сидит в Вабаре и пытается проснуться, при этом, находясь в трезвой памяти. И начавшая уже растворяться комната, снова приобрела прежние очертания.
— Неплохо, — сказал наблюдавший за ним колдун. — У тебя почти получилось. Ты уже стал слегка настоящим. Ладно, времени на вторую попытку мало, к тому же она в таких делах выходит гораздо хуже предыдущей. Теперь другой метод. Надо себя ущипнуть…
— Что?! Так просто?! А какого хрена ты не сказал раньше?
— Это вовсе не проще, — нахмурился колдун. — Смысл в том, чтобы вызвать у тебя небольшую, но постоянную, продолжительную боль. При этом ты должен делать все то же, что сейчас. И твоя суть должна попытаться сбежать из сна, где ей больно, в реальность. Лучше, конечно, быстрая и резкая боль, например, отрезать тебе ногу. Но тогда ты проснешься с отрезанной ногой. Слишком плотно ты зацепился за Алям-аль-Металь.
— То есть, я должен доставить себе боль, и думать, что она не настоящая?
— Нет, ты должен доставить себе боль, и помнить, что она прекратится, когда ты проснешься. А давай лучше я сам тебя ущипну.
Михаэль подошел к Андрею и пребольно схватил за шею.
— А-а-а-а-у! — взвыл Андрей — Полегче, это что, по-твоему, легкая боль?!
— Сосредоточься на просыпании и помни, что в Мире я тебя ни за что не держу!
Андрей попытался сосредоточиться, но у него ничего не получалось, слишком уж сильно давил колдун. Он хотел уже оттолкнуть его и сказать, что снова попробует первым способом, как вдруг заметил — комната опять расплывается. И боль вроде стала меньше. Потом она вовсе стихла, и он оказался в черной пустоте. Мысли запутались и разбрелись, и вот он уже подскочил в кровати, весь лоб в холодном поту.
Огненные образы на столешнице выглядели весьма эффектно. Маленькие фигурки из красного пламени сидели в огненных креслах и спорили, потом одна исчезла, а две продолжили беседу. Но вот, мужчина в плаще подошел к спутнику и схватил за шею. Тот закричал, но быстро успокоился, и вскоре тоже пропал. Фигурка с плащом еще минуту постояла на столе, а потом не стало и ее.
Позади что-то зашипело, но Давид не повернулся. Он и так знал, что визирь закончил доклад Шайтану и пришел побеседовать с ним.
— Хозяин доволен, — послышалось из-за спины. — Абдула — сильнейший из Ее эмиссаров, его смерть будет нам очень кстати.
— Я рад за вас, — сказал Давид.
— Вот только один вопрос волнует владыку: зачем тебе все это? Почему ты выступил против собственного деда? И почему ты не убьешь его лично? Не сомневаюсь, у тебя хватило бы на это сил. Того же Михаэля ты убили бы легко.
— Мне не интересен Михаэль, — покачал головой Давид, поворачиваясь к Куру.
Два взгляда встретились, и каждый нашел в глазах друг друга нечто схожее. Страшный демон, вырвавшийся из ада, и неприметный колдун. Хотя, в Алям-аль-Метале Давид утратил ту серость, что сопутствовала ему в Мире. Перед джинном стоял высокий молодой человек в странном костюме, сделанном из сотен заплаток разного цвета. В который раз Кур попытался заглянуть в суть молодого колдуна, и в который раз его постигла неудача. Слишком много всего намешано в Давиде, чтобы понять, что правда, а что ложь. Давид верил в самые сумасбродные вещи, и считал их необычайно важными; безумие так и исходило от него пульсирующими волнами. Настолько сумасшедшего смертного Кур никогда не видел. В Давиде он находил даже что-то демоническое, отличавшее того от людей. Если колдун любил, он отдавался любви без остатка, если ненавидел, ярости его не найти предела. Но вот выражалось это странно. Шпионы джиннов докладывали о жизни их нового союзника, и она в корне отличалась от жизни, как простых людей, так и колдунов.
— Но почему ты не убьешь Абдулу сам? — повторил Кур.
— Тогда я перестану его ненавидеть, демон. Ненависть — очень сильное переживание, и я не хочу делать жизнь скучнее, чем она есть.
— Достойный ответ для тебя, — усмехнулся визирь. — И что теперь?
— Теперь я погляжу, кто победит. Если это будет Михаэль, я убью его за то, что он отнял у меня предмет моей ненависти. Если это будет Абдула, я убью его на грани триумфа. Он умрет, держа в руках ответ, который искал всю жизнь. Он умрет очень несчастным.
— А если все пойдет не как надо?
— Так наверняка и будет, — кивнул Давид. — Но в неожиданном нет ничего плохого. Скорее, неожиданности — единственное, что доставляет почти столько же эмоций, как ненависть. Пока, Кур.
— До встречи, Давид. Надеюсь, наше сотрудничество продолжится.
— Вряд ли. Я не люблю Алям-аль-Металь. Слишком много у меня с ним связано… воспоминаний. Я выполню мою часть сделки, и на этом наше сотрудничество закончится.
— Будь острожен, колдун. Город Пустых Бутылок не та крепость, которую можно взять нахрапом, а Шелковый Человек не тот игрок, с кем можно выиграть, ничего не потеряв.
— Я знаю.
И колдун исчез, оставив демона наедине с собственной зловещей улыбкой.
— Ничего ты не знаешь, колдун, — прошептал джинн. — Но ты узнаешь…
Андрей осмотрелся, ничего не понимая. Голова болела, как с перепоя, а разум летал где-то далеко. Вроде это не его спальня в Воронцово. И куда подевалась голубая комната с огромным черным драконом. Мысли никак не хотели становиться на место, но тут он услышал медвежий рев. Не чудовищный рев, что он слышал в Черно-Белом Царстве, а скорее ласковое, едва слышное рычание. И Андрей сразу вспомнил: "Когда-нибудь ты вырастишь и тогда…". И все сразу собралось в кучу: боль в голове не прошла, но Андрей вспомнил все, что произошло за последние дни. Он даже вспомнил, что Михаэль говорил ему уйти из спальни, когда Андрей проснется. Что он и сделал.