Поэмы Оссиана
Шрифт:
Прекрасный Рино полетел, как молния, мрачный Филлан - словно тень осенняя. Над вереском Лены слышен их зов; сыны океана услышали рог боевой Фингала. Как океанские струи ревущие, что стремятся из царства снегов, так могучие, мрачные, неудержимые ринулись вниз сыны Лохлина. Впереди король их в зловещей гордыне доспехов своих. Гневом пылает его смуглокожий лик, и очи, вращаясь, горят пламенем доблести.
Фингал увидел сына Старно, и вспомнил он Агандеку. Ибо Сваран юными слезами оплакал некогда сестру свою белогрудую. Он послал Песнопевца Уллина пригласить его на пиршество чаш, ибо душе Фингаловой было приятно вспомнить о первой своей любви.
Уллин пришел старческой поступью и молвил сыну Старно: "О ты, что живешь далеко, окруженный волнами, словно утес, приди на пир короля и сей день проведи в покое. Пусть завтра мы станем биться, о Сваран, и крушить щиты гулкозвучные".
"Нет, ныне мы станем крушить щиты гулкозвучные, - отвечал свирепый сын Старно, - заутра задам я пир, а Фингал поляжет костьми".
"Что ж, пусть заутра задаст он пир, - сказал Фингал, улыбаясь, - ибо ныне, сыны мои, мы будем крушить щиты гулкозвучные. Оссиан, ты встань близ моей десницы. Гол, подними свой ужасный меч. Фергус, гнутый лук натяни. Пронзи, Филлан, копьем небеса. Вздымайте ваши щиты, что подобны луне омраченной. Да будут ваши копья перунами смерти. Следуйте по стезе моей славы и сравняйтесь со мною в бранных подвигах".
Как сотня ветров на Морвене, как потоки сотни холмов, как тучи, летящие по небу друг за другом, или как злой океан, нападающий на берег пустынный, так с ревом ужасным смешались огромные полчища на гулкозвучной пустоши Лены. Стон людской полетел над холмами, словно гром в ночи, когда туча рвется над Коной и воздух пустой разносит вопли тысячи духов.
Фингал устремился вперед в силе своей, ужасный, как дух Тренмора. когда в урагане является он на Морвен, дабы узреть потомков своей гордыни. На холмах дубы отзываются и рушатся скалы пред ним. В крови была длань моего отца, когда он вращал перун своего меча. Он вспоминает битвы юности, и поле пустеет на его пути.
Рино несется дальше, как огненный столп. Мрачно чело Гола. Фергус стремится вперед стопами быстрее ветра, а Филлан - подобно туману холма. Я же обрушился вниз, как утес, я ликовал, видя могущество короля. Многие приняли смерть от десницы моей, и зловеще сверкал мой меч.* Кудри мои в те дни не были седы и не дрожали руки от старости Глаза мои не были тьмою объяты и ноги не изменяли в беге.
* Здесь поэт прославляет собственные подвиги, но делает это так, что мы не испытываем неудовольствия. Воспоминание о великих подвигах его юности сразу же вызывает у него мысль о беспомощной старости. Мы не презираем его за похвальбу, а сочувствуем его невзгодам.
Кто исчислит ратников павших или подвиги могучих героев, когда Фингал, пылая гневом, истреблял сынов Лохлина? Стоны множили стоны перелетая от холма к холму, пока ночь не сокрыла всех. Бледные, трепетные, словно стадо оленей, сгрудились на Лене чада Лохлина.
Мы воссели у мирного потока Лубара и слушали бодрые звуки арфы. Сам Фингал сидел ближе всех к неприятелю и внимал сказаниям бардов. Они воспевали его богоподобное племя и вождей минувших времен. Исполнен внимания, склоняясь на щит, сидел король Морвена. Ветр развевал его поседелые кудри, и мысли его обращались ко дням минувших лет. Близ него, опершись на копье, стоял мой юный, мой возлюбленный Оскар. Он восхищался королем Морвена, чьи деянья лелеял в душе своей.
"Сын моего сына, - начал король, - Оскар, краса юности, я видел сверканье меча твоего и гордился своим потомством. Следуй славе наших отцов и будь таким, как были они, когда жил Тренмор, первый из смертных, и Тратал, отец героев. Юными бились они во бранях, и барды воспели их. Покори десницу могучего, Оскар, но щади слабосильную длань. Будь многоводным бурным потоком против врагов своего народа но нежным дыханием ветра, колеблющим травы, для тех, кто взывает о помощи. Так жил Тренмор, таким был Тратал, таков и Фингал поныне. Десница моя служила опорой обиженному, и слабый обретал покой за перуном стали моей.
Оскар! и я был молод, как ты, когда предо мною предстала любезная Фейнасолис, этот солнечный луч, этот кроткий свет любви, дочь короля Краки! ** Я вернулся тогда с вересковой пустоши Коны, и мало ратников следовало за мной. Вдали показалась ладья белопарусная; она явилась нам, словно туман, что несется на вихре морском. Вскоре она приблизилась, мы узрели красавицу. Ее белая грудь вздымалась от вздохов. Ветер играл в ее распущенных темных кудрях; слезы катились по румяным ее ланитам. "Дочь красоты, - тихо сказал я, - почему ты так тяжко вздыхаешь? Могу ли я, хоть и молод, защитить тебя, дочь моря? Быть может, меч мой не самый сильный в бою, но сердце мое бесстрашно".
* Что здесь имеется в виду под названием Краки, трудно определить при такой удаленности во времени. Наиболее вероятно, что так назывался один из Шетландских островов.
– В шестой книге помещен рассказ о дочери короля Краки.
"К тебе я стремлюсь, о вождь могучих мужей!
– отвечала она, вздыхая. К тебе я стремлюсь, вождь обильных пиров, опора бессильной длани. Король гулкозвучного острова Краки почитал меня солнечным лучом его племени. И часто холмы Кромалы отзывались на вздохи любви к несчастной Фейнасолис. Вождь Соры узрел мою красу и полюбил дочь Краки. Меч на бедре воина сверкал словно луч света. Но мрачно его чело, и бури в его душе. Я бежала прочь от него по зыбучим волнам, но вождь Соры меня преследует".
"Покойся под сенью щита моего, - сказал я, - покойся в мире, ясный луч! Угрюмый вождь Соры помчится вепять, если только десница Фингала не уступает его душе. В уединенной пещере я мог бы сокрыть тебя, дочь моря! Но Фингал не обратится вспять, ибо там, где грозит опасность, тешусь я в вихре копий". Я увидел слезы на ее ланитах. Я жалел красавицу Краки.
Но вот, как ужасный вал, вдалеке показался корабль свирепого Борбара. Его высокие мачты под снежными парусами склонялись над морем. Белые воды катились вдоль бортов. Гремел океан могучий. "Приди же, - молвил я, - с океана ревущего, о ты, наездник бури. Раздели пиршество в чертоге моем. Здесь приют чужеземцев". Трепеща, стояла дева рядом со мной. Он натянул свой лук - она упала. "Верна твоя рука, - сказал я, - но немощен был твой противник". Мы сразились, и нелегкой была та смертельная брань. Он полег под моим мечом. В два каменных гроба мы их положили, несчастных юных любовников.
Таков я был в юности, Оскар; будь же и ты, как Фингал в те годы. Никогда не ищи сражения, но если оно завяжется, не чурайся его. Филлан и темно-русый Оскар, вы, чада моего племени, неситесь по пустоши ветров ревущих, следите за сынами Лохлина. Я слышу вдали, как ревет их страх, словно бури гулкозвучной Коны. Спешите: да не умчатся они по волнам севера от меча моего. Ибо много вождей племени Эрина здесь полегло на мрачном ложе смерти. Повержены чада бури, сыны гулкозвучной Кромлы".
Понеслись герои, как две темные тучи, две темные тучи - колесницы духов, когда темные чада воздушные выходят страх наводить на дрожащих людей.