Поэт
Шрифт:
Перелет прошел гладко. Я сидел в самом хвосте, тремя рядами позади Бэкуса и Уэллинг. Томпсон расположился сразу за ними. Время в полете я провел, читая биографический очерк По, найденный в купленной книге, и делал понемногу заметки на своем компьютере.
Примерно на полпути Рейчел покинула свое место и пришла в хвост навестить меня. На ней были джинсы, зеленая вельветовая куртка и черные походные ботинки. Сев в кресло рядом, Рейчел поправила прическу, заведя волосы за уши, что сделало ее красивое лицо еще более выразительным. Она была по-настоящему
— О чем это вы думаете здесь в одиночестве?
— Да, в общем, ни о чем. Разве что вспоминаю о брате. Если найдем преступника, то я, возможно, узнаю, как все произошло. С трудом верится.
— Вы были с ним близки?
— Почти всю жизнь. — Я не хотел бы продолжать эту тему. — Впрочем, в последнее время нет... Так случалось и раньше. Что-то вроде сезонных изменений. Мы разлучались и сразу начинали от этого страдать.
— Он был старше или младше?
— Старше.
— На сколько лет?
— Минуты на три. Мы близнецы.
— Не знала об этом.
Я кивнул, и она нахмурила брови, как будто то, что мы с братом близнецы, делало утрату какой-то особенной. Хотя, может, и так.
— Этого не было в протоколах.
— Наверное, это не важно.
— Да, но помогает понять, почему вы... Я всегда хотела узнать, что чувствуют близнецы...
— Хотите знать, получил ли я некий импульс тем вечером, когда его убили? Нет, ничего. С нами никогда не происходило подобного. Если это и было, я ничего не чувствовал, да и Шон такого тоже не рассказывал.
Она кивнула, а я отвернулся и несколько секунд смотрел в окно. Я чувствовал в ней что-то очень хорошее, несмотря на вчерашнее жесткое начало. Кажется, я начинал понимать, что у Рейчел Уэллинг легкий характер.
Чтобы перевести разговор в иное русло, я попытался расспросить о ее жизни. Она мельком упомянула замужество, о котором я уже слышал от Уоррена, однако о бывшем муже не сказала ничего. Вспомнила, как поступила учиться психологии в Джорджтауне, где на последнем курсе ее нашли люди из бюро.
Став агентом, Рейчел начала работать в нью-йоркском управлении, изучая по ночам право и собираясь получить степень в Колумбийском университете. Скоро она поняла, что быть женщиной, да еще с дипломом правоведа, означало сделать в бюро быструю карьеру. Назначение в службу ФБР, занимавшуюся изучением мотивов поведения, пришло как желанная награда.
— Семья может тобой гордиться.
Она покачала головой.
— Что, не так?
— Мама оставила меня в еще детстве. Мы не виделись уже очень много лет. И обо мне она не знает совсем ничего.
— А отец?
— Умер.
Я понимал, что должен остаться в рамках светской беседы. Да только во мне уже проснулся инстинкт журналиста, и он требовал задать следующий вопрос — тот, что обычно не задают. И еще я почувствовал: она хочет рассказать, но не сделает это, пока я не спрошу ее сам.
— Что произошло?
— Он служил в полиции, и мы жили в Балтиморе. Застрелился.
— Ох, извините, Рейчел, мне не следовало...
— Нет, ничего. Я подумала, вы должны это знать. По-моему, его заслуга в том, кем я стала и что делаю... Возможно, это как с вашим братом и историей, которую вы пишете. И поэтому должна сказать: если вы обиделись на то, что было вчера, простите, пожалуйста.
— Не стоит беспокоиться.
— Спасибо.
Мы некоторое время молчали, однако я понял, что тема еще не закрыта.
— А ваше участие в изучении самоубийств, это потому...
— Да, именно потому.
Последовала новая томительная пауза, теперь мне стало как-то не по себе. Кажется, Рейчел испытывала то же самое. Наконец она прошла в хвостовой отсек и принесла всем минералки. После того как Бэкус прошелся на тему, какая превосходная стюардесса выйдет из Уэллинг, она снова села рядом со мной.
Продолжая диалог, я старался увести разговор подальше от воспоминаний об отце.
— Вы никогда не жалели, что не пошли в практикующие психологи? Разве не за этим поступают учиться?
— Ничуть. Здесь я на своем месте. Получаю больше опыта работы с социопатами, чем любой из практикующих психологов.
— А ведь вокруг вас одни лишь агенты ФБР.
Она легко рассмеялась:
— Знали бы вы, мальчики...
Может, потому, что в ней заговорила женщина, но я почувствовал, что Рейчел несколько отличается от других агентов. За долгие годы мне приходилось общаться со многими из них. Она казалась не такой резкой. Скорее слушала, чем рассказывала. В большей степени рассуждала, нежели действовала. Казалось, что с ней можно поделиться тем, что думаешь, в любой момент и совершенно не опасаясь последствий.
— Да, агенты, такие как Торсон... — заметил я мимоходом. — Похоже на то, что его крыша основательно сдвинута.
— Определенно, — сказала она, напряженно улыбнувшись.
— И что с ним такое?
— Он зол.
— На что?
— На все. У него тяжелый багаж. Включая и меня. Он был моим мужем.
Новость не особенно удивила. Меж ними и вправду существовало напряжение, заметное невооруженным глазом. Первое впечатление от этого человека подтверждало, что он явно подходит для афиши с названием «Все мужики — сволочи». Не думаю, что Уэллинг случилось увидеть в нем иное.
— Да, зря затронул эту тему. Мои акции упали?
Она засмеялась.
— Все нормально. Такое впечатление он производил на всех.
— Должно быть, трудновато работать вместе? Как случилось, что сейчас вы в одной команде?
— Не совсем в одной. Он работает в отделе особых ситуаций. Я болтаюсь где-то между этим отделом и службой изучения поведения. Оказываемся вместе лишь в ситуациях вроде нынешней. К, тому же давно привыкли быть партнерами, еще до женитьбы. Мы работали вместе в программе прогнозирования особо тяжких преступлений и много времени проводили в поездках. Потом расстались.