Поэт
Шрифт:
— Просто документирую свою работу, джентльмены, — пояснил Томпсон, даже не посмотрев в их сторону.
Потом он перешел к конечностям, начав с правой руки и кисти, затем изучил и левую. При этом, исследуя левую руку, он снова воспользовался лупой, подробно осмотрев каждый палец. Сделал еще два снимка, на этот раз — кисти, и дважды сфотографировал указательный палец. Присутствовавшие не придали его возне особого значения. Вероятно, они посчитали это таким же рутинным делом.
Я не видел, чтобы Томпсон делал фотографии правой руки, и понял, что левая была выбрана неспроста. Выложив четыре сделанных его «Полароидом» снимка на стеллаж, он вернул камеру в чемодан. По мере продолжения осмотра эксперт больше не фотографировал.
Прервав Бэкуса, он попросил его помочь. Вдвоем они перевернули тело, и осмотр был вновь продолжен, подробно, с головы до ног. Я увидел кусок воскообразного материала, располагавшегося на задней части головы, и понял, что именно там находится выходное отверстие. Фотографировать его Томпсон не стал.
Он закончил с телом почти в одно время с окончанием доклада Бэкуса. Я заподозрил, что это было намеренное совпадение.
— Есть что? — спросил Бэкус.
— Нет, ничего такого, — ответил Томпсон. — Если можно, я бы хотел взглянуть на заключение о вскрытии. Надеюсь, оно здесь?
— Как заказывали, — сказал Грейсон. — Здесь копии всех документов.
Он подал Томпсону папку, и эксперт отошел к стеллажу, чтобы изучить бумаги обстоятельно.
Бэкус произнес, обращаясь к полицейским:
— Итак, джентльмены, я рассказал то, что знаем мы. А теперь хотел бы услышать, что в этом деле такого, что заставило вас отбросить версию самоубийства?
— Собственно, я не отбрасывал ее полностью до того момента, как услышал вашу информацию, — сказал Грейсон. — А теперь думаю, что этот гребаный подонок — простите меня, агент Уэллинг, — этот человек из наших. Во всяком случае, вопрос уже возникал, и мы отнесли дело к разряду убийств по трем соображениям. Во-первых, когда мы обнаружили Билла, его волосы оказались причесаны неправильно. Все двадцать лет, которые он провел в нашем офисе, пробор находился слева. Найдя тело, мы обнаружили, что пробор справа. Мелочь, конечно, но таких мелочей мы обнаружили еще две, а это уже система. Далее пошли рассуждения. Наш специалист взял из полости рта пробы на следы выстрела, так что мог утверждать, что оружие в момент выстрела находилось во рту либо на небольшом расстоянии от него. Судя по данным экспертизы, там были продукты выстрела, частицы ружейного масла и еще одна, третья субстанция, определить которую мы не смогли. Пока мы не поняли, как это объяснить, то, естественно, не могли считать происшедшее самоубийством.
— Что вы можете рассказать про эту субстанцию? — спросил Томпсон.
— Вещество вроде жира животного происхождения. И еще там присутствовал мелкодисперсный силикон.
Я заметил, как Томпсон быстро посмотрел на Бэкуса и затем куда-то в сторону, будто говоря: «Знаю, знаю».
— Что-то знакомое? — спросил Грейсон, словно уловив его реакцию.
— Никаких экспромтов, — ответил Томпсон. — Я возьму образцы и исследую их в лаборатории, в Квонтико. Результаты вам сообщат.
— Какая третья причина? — спросил Бэкус, сразу оставив тему.
— О ней сообщил Джим Бим, в прошлом напарник Орсулака. Теперь он в отставке.
— Джим Бим — это действительно его имя? — спросила Уэллинг.
— Точнее, Бимер. Он позвонил мне из Тускона, когда узнал о смерти Билла, и спросил, нашли ли мы пулю. Конечно, нашли. Так я и ответил. Ее вынули из стены напротив головы. И тогда он спросил, не золотая ли эта пуля.
— Золотая? — переспросил Бэкус. — Из настоящего золота?
— Именно так. Золотая ли пуля. Я ответил, что нет, пуля свинцовая, как и остальные в обойме. Как та, что мы вынули из пола. Мы решили, что первый выстрел, в пол, понадобился Биллу «для храбрости». И тут Бимер заявил, что это не самоубийство, а убийство.
— Откуда ему знать?
— Они с Орсулаком работали вместе много лет, и Джим знал, что иногда тот... Черт, наверное, нет такого копа, кто не думал бы раз или другой...
— ...чтобы убить себя.
Уэллинг произнесла это с утвердительной, а не вопросительной интонацией.
— Да. И Джим Бим рассказал, что как-то Орсулак показывал ему эту золотую пулю. Не знаю уж, где он ее достал, наверное, заказал по почте. И заявил он при этом Бимеру так: «Мой золотой парашют. Если я больше не смогу, тогда воспользуюсь им». Так что, по словам Бима, раз пуля не золотая, это не самоубийство.
— Вы нашли его золотую пулю? — спросила Уэллинг.
— Да, разумеется, нашли. Как только поговорили с Бимом. Пуля лежала в ящике стола, рядом с его кроватью. Видимо, он держал ее под рукой.
— Что убедило вас окончательно.
— В совокупности эти три детали приводят нас к версии убийства. Однако, как я уже сказал, полной убежденности не было. Пока не пришли вы и не рассказали свою историю. У меня уже «стоит» на этого Поэта. Впрочем, извините меня, агент Уэллинг.
— Ничего. Мы все сильно им озабочены. Скажите, записка была?
— Да, и учитывая этот факт, трудно согласиться с версией об убийстве. Записка была, и я могу поклясться, что она написана рукой Билла.
Уэллинг кивнула, как бы соглашаясь с его словами.
— Что говорилось в записке?
— Ничего особенно внятного. Что-то вроде стиха. Там говорилось... погодите минуту. Агент Томас, позвольте мне папочку, на одну секунду.
— Томпсон, — поправил тот, передавая документы.
— Простите.
Грейсон поискал немного и затем нашел нужную страницу. Текст он прочитал вслух:
Горы рушатся, безгласно,
В глубину морей всечасно.
Вот так.
Уэллинг и Бэкус посмотрели на меня. Раскрыв блокнот, я листал страницы со стихами.
— Строки я встречал, хотя не помню точно, откуда они.
Найдя стихи, уже использованные Поэтом раньше, я стал быстро читать. Совпадение обнаружилось в стихотворении «Страна сновидений», в том самом, которое убийца цитировал уже дважды, включая и лобовое стекло в машине брата.
— Вот оно.
Развернув страницы, я показал строки Рейчел, чтобы она могла прочесть. Остальные сгрудились вокруг нас.