Поэтические переводы
Шрифт:
Руки тянутся к глазам.
Реют черные знамена.
Скорбь до неба донести —
Задымили по столице
Поминальные костры.
Перед скорбными войсками —
Спасалар, вожатый сеч,
Встал, глаза потупив долу,
Руки положил на меч.
Смолкли трубы. Барабанов
Смолк победоносный гром.
На уста нейдет поэту
Стих о доблестном былом,
Чтобы не было под небом
Звуков неги и любви,
Соловьев снесли в подвалы,
И
Пусто каждое жилище:
Провожают стар и млад,
Провожают прост и знатен,
Обездолен и богат.
Вслед за пастырями в ризах
Визири шагают в ряд.
Не явился только Шерэ,
Совести познавший ад.
По волнам людского моря,
Точно морем голубым,
Высоко плывут два гроба:
Медный — с нею, белый — с ним.
За ворота городские.
Вышли. В поле, над горой,
Место выбрали пустое,
Как наказывал больной,
И зарыли, друг от друга
Не вблизи и не вдали, —
Так, чтоб темными ночами
Взяться за руки могли.
И пошла кружить по царству
Изумительная весть:
Что цветам на их могилах
Круглый год угодно цвесть.
Презирая расстоянье,
Призывает как рукой,
Роза с царственной могилы
Скромную фиалку — той.
Но еще одну примету
Чудную скажу тебе:
От могильного подножья
Вдоль по золотой трубе
Ключ бессмертия струится,
Всё питая и поя.
Наклонись к нему — и канет
Всякая печаль твоя.
К небожителям причислен,
Кто нагнется над водой,
Кто бы ни был он — хоть зверем
Иль букашкою немой.
— Что же с визирем-злодеем?
Все ли царь к нему хорош?
— День и ночь он, ночь и день он
На дороге точит нож.
— Что затеял? Что задумал?
Нож зачем ему востер?
— Тени собственной боится
Лиходей с тех самых пор.
Больше визирем не хочет
Быть, до власти не охоч.
Плачем плачет, ножик точит
Ночь и день он, день и ночь.
Тело — в лыке, с видом диким
Ножик прячет в рукаве.
Бьют несчастного крестьяне
Палками по голове.
По оврагам, по ущельям,
Тощ, как собственная тень,
Волком рыщет, смерти ищет
День и ночь он, ночь и день.
Разучившись по-людскому,
Голосит в лесную дичь,
То как пес он, то как лис он,
То как бес он, то как сыч.
То с пастушеской свирелью
Лесом бродит, как во сне,
То побед былых оружье
Следом возит на осле.
Всех жилье его пугает,
Годное
И лицо — еще темнее
Темного его жилья.
Понадеялся спастися,
Мертвой душу откупить:
Стал с монахами поститься,
Воду пить, поклоны бить.
Но ни бденье, ни раденье
Не смогли ему помочь.
— Для чего же ножик точит
Ночь и день он, день и ночь?
— Очи выколоть он хочет,
Ночи хочет! Об кремень
Оттого и ножик точит
День и ночь он, ночь и день.
РАНЕНЫЙ БАРС
(Поэма)
Таял снег в горах суровых,
В долы оползни ползли.
Снежным оползням навстречу
Звери-туры в горы шли.
Шел за турами вожак их
С тихим криком: берегись!
Вволю нализавшись соли,
Стадо возвращалось ввысь.
Вот и крепости достигли.
Здесь, за каменным щитом,
Круторогому не страшен
Тот с ружьем и волк с клыком.
Но стрелку и горя мало —
Новою надеждой полн:
На утесе, глянь, оленье
Стадо взобралось на холм.
И сокрылось. Сном сокрылось!
Как бы не сокрыла даль
И последнего оленя
С самкою! Рази, пищаль!
Выстрелил! Но мимо пуля!
Не достала, быстрая!
Только шибче поскакали
Быстрые от выстрела!
Звери вскачь, охотник следом,
Крупный пот кропит песок.
Трижды обходил в обход их
И обскакивал в обскок,
Но как стаду вслед ни прядал,
Сотрясая холм и дол,
Ближе чем на трижды выстрел
К мчащимся не подошел.
Эх, кабы не на просторе,
А в ущелье их застиг!
Был бы праздник в горной келье
И на вертеле — шашлык!
Пир бы длился, дым бы стлался…
Созерцая гордый рог,
Здорово бы посмеялся
В бороду свою стрелок!
С горы на гору, и снова
Под гору, и снова ввысь.
Целый день гонялся тщетно —
Руки, ноги отнялись.
Голоден. Качает усталь.
Кости поскрипом скрипят.
Когтевидные цриапи
Ногу до крови когтят.
Пуще зверя изнемогши,
Точно сам он был олень,
Злу дивится, дню дивится,
Ну и зол, дивится, день!
А уж дню-то мало сроку.
Глянь на солнце: ввысь глядит,
Вниз идет. Уж скоро в долах
С волком волк заговорит.
Холм с холмом, тьма с тьмой смесится:
С горной мглой — долины мгла.
Скроет тура и оленя,
Скроет шкуру и рога.
«Матерь мощная! Царица