Поэтический мир прерафаэлитов

Теннисон Альфред

СВИДАНИЕ НОЧЬЮ

I

Земля чернеет на краю, Над серым морем — желтый блик; И врассыпную кудри волн, Когда их сон нарушил чёлн И в бухту влажную проник, И скорость погасил свою.

II

Пройти всю отмель наконец, Три поля — и увидеть дом. И стук в окно, и скрип в ответ, И заструится синий свет, И будет тише слабый стон Друг в друга бьющихся сердец. Перевод Е. Коробковой

PARTING AT MORNING

Round the cape of a sudden came the sea, And the sun looked over the mountain’s rim: And straight was a path of gold for him, And the need of a world of men for me.

ПРОЩАНИЕ

НА РАССВЕТЕ

И мыс окружило внезапно волной, И солнце над ним обозначилось чуть, И ясно пролег золотой его путь, И стал очевиден удел мой земной. Перевод Е. Коробковой

A FACE

If one could have that little head of hers Painted upon a background of pale gold, Such as the Tuscan’s early art prefers! No shade encroaching on the matchless mould Of those two lips, which should be opening soft In the pure profile; not as when she laughs, For that spoils all: but rather as if aloft Yon hyacinth, she loves so, leaned its staffs Burthen of honey-coloured buds to kiss And capture ’twixt the lips apart for this. Then her lithe neck, three fingers might surround, How it should waver on the pale gold ground Up to the fruit-shaped, perfect chin it lifts! I know, Correggio loves to mass, in rifts Of heaven, his angel faces, orb on orb Breaking its outline, burning shades absorb: But these are only massed there, I should think, Waiting to see some wonder momently Grow out, stand full, fade slow against the sky (That’s the pale ground you’d see this sweet face by), All heaven, meanwhile, condensed into one eye Which fears to lose the wonder, should it wink.

John Everett Millais MRS COVENTRY PATMORE Oil on panel. 1851 Fitzwilliam Museum, Cambridge

Джон Эверетт Миллес МИССИС КОВЕНТРИ ПАТМОР. Дерево, масло. 1851 Музей Фицуильяма, Кембридж

ЕЕ ЛИЦО

Головку эту я бы написал На теплом фоне бледно-золотистом, Тосканском, — высветлив щеки овал, А губ рисунок безупречно чистым Оставил бы — и никаких теней, Лишь рот слегка разомкнут: не для смеха, Что портит профиль, но как будто к ней Медовый гиацинт, ее утеха, Свои тугие тянет бубенцы, Что тычутся ей в губы, как птенцы. Вот шеи стебелек в охват ладони — Как он на палевом сиял бы фоне! — Вот подбородка совершенный плод… Корреджо заполнял церковный свод Сплошь ангелами в облачных провалах И отблесках горящих, нежно-алых; Смешались нимбы, воздух напряжен: Какая огненная колесница Сейчас пред ними вспыхнет и затмится? О, этот тусклый золотистый тон, Под стать ее головке, — он оттуда! И глаз раскрыт: сморгнешь — упустишь чудо. Перевод М. Бородицкой

ЭЛИЗАБЕТ БАРРЕТ БРАУНИНГ

ELIZABETH BARRETT BROWNING

Филд Тэлфорд ПОРТРЕТ ЭЛИЗАБЕТ БАРРЕТ БРАУНИНГ 1859 Национальная портретная галерея, Лондон

ЭЛИЗАБЕТ БАРРЕТ БРАУНИНГ (6 МАРТА 1806–29 ИЮНЯ 1861)

Известнейшая поэтесса викторианской эпохи. Родилась в Коксхоу-холле (графство Дарем), в семье наследников

вест-индских плантаторов. Она получила хорошее домашнее образование; родители всячески поощряли ее в литературных занятиях. Ее первый сборник, «Опыт о разуме и другие стихотворения», был опубликован в 1826 г. В 1835 г. Элизабет вместе с семьей переехала в Лондон; в 1838 г. опубликовала сборник «Серафимы и другие стихи» (The Seraphim and Other Poems),после чего ее имя стало широко известно читающей публике. Дальний родственник Джон Кеньон познакомил поэтессу с ведущими литераторами, включая У. Вордсворта, С. Т. Кольриджа, Т. Карлейля и А. Теннисона. Литературная слава Э. Баррет была такова, что по смерти У. Вордсворта в 1850 г. она явилась серьезной соперницей А. Теннисона в числе претендентов на звание поэта-лауреата.

Элизабет с юных лет страдала тяжелым недугом; считая себя умирающей, целые дни проводила в постели, принимала только старых друзей — и все свое время посвящала поэзии, прозе и переводам. В 1845 г. Роберт Браунинг, под впечатлением от ее сборника «Стихотворения» (1844), положил начало любовной переписке. Элизабет тайно обвенчалась с ним в 1846 г.; супруги уехали в Италию и со временем обосновались во Флоренции. В 1849 г. у них родился сын, ставший впоследствии скульптором. Два самых известных произведения Э. Баррет были написаны после встречи с Робертом: «Сонеты с португальского» ( Sonnets from the Portuguese,44 любовных сонета, созданных в период 1845–1846 гг. и опубликованных в 1850 г.) и «Аврора Ли» (Aurora Leigh,1856).

Элизабет умерла на руках у мужа 29 июня 1861 г.; похоронена во Флоренции.

Эдгар По заимствовал размер поэмы Э. Браунинг «Поклонник леди Джеральдины» ( Lady Geraldine’s Courtship)для своего «Ворона», искренне восхищался ее талантом и посвятил ей сборник «Ворон и другие стихотворения», называя «благороднейшей представительницей своего пола». Ее поэзия оказала сильное влияние на творчество американской поэтессы Эмили Дикинсон. В списке из 57 имен «Бессмертных», составленном У. Х. Хантом, значится и имя Элизабет Баррет Браунинг — отмеченное одной звездочкой.

FROM ‘SONNETS FROM THE PORTUGUESE’

I

I thought once how Theocritus had sung Of the sweet years, the dear and wished-for years, Who each one in a gracious hand appears To bear a gift for mortals, old or young: And, as I mused it in his antique tongue, I saw, in gradual vision through my tears, The sweet, sad years, the melancholy years, Those of my own life, who by turns had flung A shadow across me. Straightway I was ’ware, So weeping, how a mystic Shape did move Behind me, and drew me backward by the hair; And a voice said in mastery, while I strove, — ‘Guess now who holds thee?’ — ‘Death,’ I said. But, there, The silver answer rang, — ‘Not Death, but Love.’

III

Unlike are we, unlike, O princely Heart! Unlike our uses and our destinies. Our ministering two angels look surprise On one another, as they strike athwart Their wings in passing. Thou, bethink thee, art A guest for queens to social pageantries, With gages from a hundred brighter eyes Than tears even can make mine, to play thy part Of chief musician. What hast thouto do With looking from the lattice-lights at me, A poor, tired, wandering singer, singing through The dark, and leaning up a cypress tree? The chrism is on thine head, — on mine, the dew, — And Death must dig the level where these agree.

XIV

If thou must love me, let it be for nought Except for love’s sake only. Do not say, ‘I love her for her smile — her look — her way Of speaking gently — for a trick of thought That falls in well with mine, and certes brought A sense of pleasant ease on such a day’ — For these things in themselves, Beloved, may Be changed, or change for thee, — and love, so wrought, May be unwrought so. Neither love me for Thine own dear pity’s wiping my cheeks dry, — A creature might forget to weep, who bore Thy comfort long, and lose thy love thereby! But love me for love’s sake, that evermore Thou mayst love on, through love’s eternity.