Поэтический мир прерафаэлитов

Теннисон Альфред

XLIII

Как я тебя люблю? Сейчас скажу: Люблю тебя вне всех координат И вне земных и внеземных преград, Люблю — и Небу это докажу. Люблю тебя — любви своей служу И утром, и когда горит закат, Люблю — и не хочу иных наград, Люблю — и этим правом дорожу. Люблю тебя с той страстью детской веры, Что прежде гасла свечкой на ветру, Люблю, и верю, и мечусь в жару Своей любви. Люблю тебя без меры, Люблю, как жизнь, — а если я умру, Моя любовь взойдет в иные сферы. Перевод Е. Третьяковой

John Everett Millais THE BRIDESMAID Oil on panel. 1851 Fitzwilliam Museum Cambridge

Джон

Эверетт Миллес ПОДРУЖКА НЕВЕСТЫ Дерево, масло. 1851 Музей Фицуильяма, Кембридж

ДАНТЕ ГАБРИЭЛЬ РОССЕТТИ

DANTE GABRIEL ROSSETTI

Данте Габриэль Россетти АВТОПОРТРЕТ 1847 Национальная портретная галерея, Лондон

ДАНТЕ ГАБРИЭЛЬ РОССЕТТИ (12 МАЯ 1828–9 АПРЕЛЯ 1882)

Английский поэт, иллюстратор, художник и переводчик. Родился в Лондоне, в семье итальянского эмигранта, ученого Габриэле Паскуале Джузеппе Россетти и его жены Фрэнсис Полидори. Брат поэтессы Кристины Россетти, критика Уильяма Майкла Россетти, писательницы Марии Франчески Россетти. В семье его называли Габриэлем; в публикациях он неизменно ставил первым имя Данте, в честь Данте Алигьери. Вместе с У. Х. Хантом и Дж. Э. Миллесом в 1848 году основал Братство прерафаэлитов, позже явился вдохновителем для второго поколения художников и писателей, находящегося под влиянием прерафаэлитизма, в частности, для У. Морриса и Э. Бёрн-Джонса.

Д. Г. Россетти учился в Художественной школе Генри Сасса (1841–1845) и в Королевской Академии (1845–1848); после — у Форда Мэдокса Брауна, с которым сохранял дружеские отношения на протяжении всей жизни. Личная жизнь Россетти была тесно связана с его творчеством — возлюбленными и музами художника становились его натурщицы Элизабет Сиддал, Фанни Корнфорт и Джейн Моррис.

На протяжении многих лет работал над переводами на английский язык итальянской поэзии, включая «Новую жизнь» Данте Алигьери. Благодаря Данте в творчество Россетти вошел образ Беатриче (на его полотнах обретший черты Э. Сиддал). Из английских поэтов Россетти восхищался Дж. Китсом. Благодаря обнаруженному им «манускрипту Россетти» — подборки рисунков и стихотворений У. Блейка — читающая публика заново открыла для себя этого поэта.

Поэзия и визуальный образ в произведениях Россетти тесно переплетаются: он часто писал сонеты в дополнение к собственным картинам, а также охотно иллюстрировал чужие произведения, например, поэму «Рынок гоблинов» своей сестры К. Россетти. В 1861 г. стал партнером-учредителем фирмы по производству предметов декоративно-прикладного искусства «Моррис, Маршалл, Фолкнер и Кo». Большинство стихотворений Россетти вошли в сборник «Баллады и сонеты» (Ballads and Sonnets,1881). В нем собран полный цикл сонетов под названием «Дом Жизни» (The House of Life).Сонеты, раскрывая отношение автора к отдельным моментам бытия, все вместе образуют как бы «дом», в котором протекает жизнь самого поэта.

THE BLESSED DAMOZEL

(A FRAGMENT)

The blessed damozel leaned out From the gold bar of Heaven; Her eyes were deeper than the depth Of waters stilled at even; She had three lilies in her hand, And the stars in her hair were seven. Her robe, ungirt from clasp to hem, No wrought flowers did adorn, But a white rose of Mary’s gift, For service meetly worn; Her hair that lay along her back Was yellow like ripe corn. Herseemed she scarce had been a day One of God’s choristers; The wonder was not yet quite gone From that still look of hers; Albeit, to them she left, her day Had counted as ten years. (To one, it is ten years of years. …Yet now, and in this place, Surely she leaned o’er me — her hair Fell all about my face. … Nothing: the autumn-fall of leaves. The whole year sets apace.)

Dante Gabriel Rossetti THE BLESSED DAMOZEL Oil on canvas. 1875–1878 Fogg Museum of Art, Harvard University

Данте

Габриэль Россетти БЛАЖЕННАЯ ДЕВА Холст, масло. 1875–1878 Художественный музей Фогга при Гарвардском университете

БЛАЖЕННАЯ ДЕВА

(ОТРЫВОК)

Глядит из рая дева вниз, Блаженна в Небесах, Не сыщешь в море глубины, Что у нее в глазах; В руке три лилии; семь звезд — Как гребень, в волосах. Без блесток риза, без шитья — Лишь розою красна: За чистоту Марией в дар Та роза ей дана; И по плечам скользит волос Ячменная волна. Ей кажется, она едва Влилась в небесный хор: Еще в глазах ее сквозит Сомненье и укор; Для нас, скорбящих, словно год Прошел уже с тех пор. (А для меня — как будто век. …И вдруг щеки моей Коснулась прядь ее волос, Дыхания нежней… Но это просто листопад Шуршит среди ветвей.) Перевод В. Окуня

FROM ‘THE HOUSE OF LIFE’

INTRODUCTORY SONNET

A Sonnet is a moment’s monument, — Memorial from the Soul’s eternity To one dead deathless hour. Look that it be, Whether for lustral rite or dire portent, Of its own arduous fulness reverent: Carve it in ivory or in ebony, As Day or Night may rule; and let Time see Its flowering crest impearled and orient. A Sonnet is a coin: its face reveals The soul, — its converse, to what Power ’tis due: — Whether for tribute to the august appeals Of Life, or dower in Love’s high retinue, It serve; or, ’mid the dark wharf’s cavernous breath, in Charon’s palm it pay the toll to Death.

Из книги «Дом жизни»

ВСТУПИТЕЛЬНЫЙ СОНЕТ

Сонет — бессмертью посвященный миг, Алтарь неведомого ритуала Души, что в бренном мире воссоздала Осколок Вечности; ночной ли блик В нем отражен иль солнца жгучий лик, Свет мрамора иль черный блеск сандала, — От шпиля гордого до пьедестала Он должен быть слепительно велик. Сонет — монета, у него две грани, На лицевой свой профиль начекань, Поэт; но посвяти другую грань Любви и Жизни, требующим дани; Иль на холодной пристани речной Харону заплати оброк ночной. Перевод Г. Кружкова

X

THE PORTRAIT

O Lord of all compassionate control, O Love! let this my lady’s picture glow Under my hand to praise her name, and show Even of her inner self the perfect whole: That he who seeks her beauty’s furthest goal, Beyond the light that the sweet glances throw And refluent wave of the sweet smile, may know The very sky and sea-line of her soul. Lo! it is done. Above the long lithe throat The mouth’s mould testifies of voice and kiss, The shadowed eyes remember and foresee. Her face is made her shrine. Let all men note That in all years (O Love, thy gift is this!) They that would look on her must come to me.