Поезд следует в ад
Шрифт:
Вот и она, толстая картонная папка с ботиночными шнурками. Узлов-то накрутили… Олег развязывал неподатливые тесемки, стараясь сдержать нервную дрожь в руках. Смотреть все равно было страшно.
Медицинская справка, датированная 7 июля 1988 года (Олег сверился с настенным календарем в прихожей — вчера), лежала на самом верху. И следовало из этой бумаги, что Олег Константинович Сартанов, 1965 года рождения, практически здоров и может отправляться хоть в Египет, хоть в Антарктиду, хоть к черту в зубы.
Олег еще постоял недолго с бумагами в руках, подумал — и убрал папку обратно
Он присел на краешек дивана и осторожно тронул Галку за голое теплое плечо.
— Галя…
— Ммм… Сколько времени? — Она заворочалась в постели и потянулась за своими часиками. — Семь часов только! Суббота же сегодня, дай поспать.
— Галь, я что подумал-то. Ну его, этот Египет! Не поеду.
— Как это — не поедешь? — Галка мигом проснулась окончательно и села на постели. — Ты что, с ума сошел? Все документы готовы, а ты вдруг…
В голосе ее звучали резкие, сварливые ноты, лицо исказилось от гнева. Олег даже отшатнулся — никогда раньше он Галку такой не видел.
— Думаешь, мне удовольствие большое доставляет жить с твоими родителями, все время улыбаться и кивать? Маменьке твоей подпевать постоянно. Да, Елена Владимировна! Хорошо, Елена Владимировна! Анекдоты дурацкие слушать, что твой папаша каждый вечер рассказывает, да еще и смеяться не забывать? У-у, ненавижу все это! — Галка вдруг заплакала. Злые слезы просто брызнули из глаз. — А теперь, когда такой шанс подвернулся, ты говоришь — не хочу! Деточка захотел возле маминой юбки остаться! Да ты хоть понимаешь, что такая возможность только раз в жизни бывает? Другим знаешь как упираться приходится? Зубами грызть! А тебе — все готовенькое, на блюдечке, на, мол, дорогой, только кушай!
Видеть плачущую Галку было просто невыносимо. Несмотря на злые, обидные слова, она выглядела такой несчастной, что Олегу стало ее жаль. Он еще потянулся обнять, утешить.
— Галя, ну подожди… Не волнуйся ты, все у нас будет!
Он хотел объяснить ей, что совсем скоро откроются такие возможности, о которых они раньше и мечтать не могли, а потому проводить время среди пустынь и верблюдов за жалкие сертификаты не стоит, но Галка резко отстранилась и плотнее закуталась в простыню, будто защищаясь от его прикосновений.
— Не трогай меня! Когда будет — через двадцать лет? Ты хоть знаешь, чего стоило Вове… то есть Владимиру Петровичу выбить тебе эту командировку? А уж мне чего стоило, я и не говорю!
Олег похолодел. Владимир Петрович Пеструхин, веселый толстопузый балагур, старинный друг его отца и непременный участник всех семейных собиронов, работал в том же НИИ, что и он сам. Отделом кадров заведовал. И вот теперь
Олег как-то сразу припомнил, что Галка сильно изменилась в последнее время. Вспомнил ее отлучки по выходным, поздние возвращения домой… На майские праздники она уехала с подругами на дачу и ночевать не вернулась. Рассказывала, что выпили немного, засиделись, заболтались, а потом страшно было идти на электричку. Еще убедительно так рассказывала, а он, дурак, только кивал — правильно, мол, поступила.
Видимо, лицо у него стало такое, что Галка вдруг примолкла — поняла, что сказала лишнего. Даже рукой прикрылась, будто защищаясь от удара, и быстро-быстро забормотала, куда только вся злость подевалась — совсем другим тоном, жалостливо так, покаянно:
— Олежек, миленький, ну я же люблю тебя! Разве я для себя… Это же все для нас! А ты говоришь — не поеду…
Она снова заплакала — навзрыд, всхлипывая, как ребенок. Лицо ее как-то жалко искривилось, нос стал красный, глаза опухли. Олегу она вдруг показалась старой, несмотря на свои двадцать два года, и совсем некрасивой. В этот момент он ясно увидел, какой она станет лет через пятнадцать, — и ужаснулся. Бедная, глупая Галка! Что же ты натворила…
Олег молча встал и принялся одеваться, стараясь не смотреть на нее. Хотелось поскорее уйти отсюда — из этой самой комнаты, которая совсем недавно представлялась ему вожделенным раем.
Через пять минут он уже шел по улице, шагая, словно заведенный автомат, а над головой стояло черное солнце. Совсем как тогда… Он не думал, куда идет и зачем, просто не мог сегодня оставаться дома, никак не мог.
Олег и сам не заметил, как оказался возле станции техобслуживания, где на непонятных условиях арендовал площади авторемонтный кооператив «Мечта», в котором он трудился тогда — паял свои сигнализации по вечерам три раза в неделю. А что? Может, пойти поработать? Суббота сегодня, конечно, но ведь не домой же возвращаться!
Сначала Олег толкнулся было в высокие железные ворота. Черт, заперто. Он обогнул здание справа и отпер своим ключом неприметную дверь запасного входа. Но, когда оказался в просторном и гулком «производственном» помещении, в глаза ему сразу же бросилась новенькая красная «девятка» на смотровой яме. Вокруг суетились какие-то мрачного вида работяги, а чуть поодаль стоял со скучающим видом вальяжный мужчина средних лет кавказской наружности.
Странно — раньше Олег никогда их здесь не видел. Он пригляделся повнимательнее, и, когда понял, чем они занимаются, ему стало не по себе. Быстро и споро они меняли номера на автомобиле. Надо же, и Иван Палыч с ними!
Председатель кооператива Иван Павлович, добрый, улыбчивый, лысоватый дядька, на этот раз встретил Олега совсем не радостно. Вытирая руки ветошкой, он спросил:
— А ты чего пришел, Олежка? Выходной же сегодня!
— Да вот, решил поработать… — промямлил Олег. И зачем-то соврал: — Деньги очень нужны.
— Знаешь, Олежка, тут такое дело… В общем, шел бы ты отсюда. Видишь, дел невпроворот, не до тебя сейчас. В понедельник приходи, да, в понедельник!
Иван Палыч все говорил и говорил, избегая смотреть ему в глаза, и аккуратно подталкивал к выходу.