Поезд жизни на колее судьбы
Шрифт:
– А что так?
– Если кратко, то не «козырял» в нужный момент. Мне там тоже все говорили, что буду так вести себя, ни о каком старшем лейтенанте могу и не мечтать. А он мне нужен? Мне отслужить после кафедры и в запас спокойно отправиться. А сейчас видите как военным хреново. У меня вот тесть, так он на подлодке служил. Каптри. Ну когда вышел на пенсию, то капдва дали, но это неважно. Там сейчас не то, что льготы, на еду то денег нет. В долги залезали, мы с женой помогаем как и чем можем. Поэтому…, – и он не договорил.
– Да, у меня сейчас знакомые, которые тоже служили, а сейчас
– Да, да, да, – с горечью проговорил медленно Александр.
– Ладно, главное, что живем пока.
– Это да, но вот как будем жить дальше. Это вопрос. Мы хоть пожили в стране с порядками, стабильностью. Да, со своими перегибами, но для людей там было много. А что останется детям? Ну от родителей они будут знать что правильно, что плохо. Им покажут нормальные фильмы, воспитают их. Но не у всех будет так.
– А у вас есть дети? Извините, это не мое дело, наверное, – но вопрос был уже задан, а его не стереть, не удалить из разговора было невозможно.
– Нет. У нас с женой нет детей, – он опустил голову и подумал, что как бы они с Елизаветой воспитывали бы своего ребенка.
– Извините, – с искреннем сочувствием сказал Яков.
– Да ничего страшного нет, – Александр улыбнулся и поднял голову.
– У меня тоже нет, – он пытался, видимо, загладить свой вопрос, рассказав про себя. Хоть Александр, правда, на него не обижался и ничего такого плохого в этом не видел, – Челябинск-40 помните?
– Где катастрофа была в пятьдесят седьмом?
– Да. Родители мои там работали. Ну, в общем, после той катастрофы я потерял отца через год от рака, мать, когда я уже учился в институте…у нее тоже обнаружили рак. Ту же форму, что и у отца. Она умерла через полгода после обнаружения. На меня авария повлияла по другому. Каким бы романтичным и милым я не был…девушек я больше не интересую.
«Вот теперь ясно, почему у него никого нет».
Александр промолчал. Нечего было ответить. Он помнил рассказы отца о той катастрофе. Ему об этом рассказывал старший брат.
«Дядю Мишу тогда, как военного врача, отправили туда, в Челябинск-40, на устранение последствий и помощь гражданам. Устранил. Так, что вернулся импотентом. Да и умер он достаточно рано – в пятьдесят один год. Может, конечно, это и не связано, но сомневаюсь. А вот Яша что-то личным слишком делиться со мной».
– Вы же, получается тогда еще пацаном были, верно?
– Мне было четырнадцать тогда. Но поверьте, такое…оставляет память на всю жизнь.
– Верю, – сказал Александр немного приглушенным голосом.
Дальше они снова ехали молча.
«Яков, видимо, понял, что сказанул лишнего немного. Да и я тоже. Хотя…это все жизнь, не такие и личные вещи говорил я. Нет детей и нет, мало ли, просто, может, не хотим. А вот он…»
Через несколько минут Яков подвез Александра прямо к парадной.
– Спасибо, что подвезли, – сказала Александр, когда они пожимали друг другу руки.
– Да не за что.
Александр уже чуть приоткрыл дверь, как голос Яков остановил его.
– Александр, – пассажир сразу
– Конечно. У меня и в мыслях не было. Чтобы кому-то рассказывать такое. Никогда. Бля буду, – добавил Александр и улыбнулся.
– Спасибо, – Яков улыбнулся горькой улыбкой, – всего доброго.
– И вам, – он открыл дверь и вышел из машины.
На улицы накрапывал дождь. Машина тронулась с места, а он смотрел на задние фары, застыв на месте.
«Ему не с кем просто делиться. Жаль его. Он не может открыться никому. Стесняется, бояться, не знаю. Но с детства остаться таким… потерять всю семью. Отец…мать точно бы выслушала. Но здесь. Видно, он мне так доверяет, что открылся. Тяжело сделать такой выбор, такой шаг».
В этот момент он вспомнил один из куплетов песни «Плохая репутация», группы Странные Игры с альбома «Метаморфозы» и напевал его пока заходил в парадную и поднимался по лестнице
– Я в праздник не покидал кровать И оставался спокойно спать, И музыка, что звучала в окне, Не относилась ко мне. Не причинял я вреда никому Тем, что мне нравилось быть одному. Но люди обычно не любят таких, Кто хоть чуть-чуть не похож на них. И пальцем тыкал в меня любой, Кроме безруких, само собой.
Так он поднялся до двери, отделяющей квартиры от лифтов и лестницы, и открыл ее. Встав перед дверь в квартиру он застыл на мгновение, а затем, вставив ключ, повернул его два раза и открыл дверь.
С порога, когда он закрывал дверь, то услышал голос жены:
– Привет! – повернулся и увидел как она выходит из кухни.
– Привет, – ответил он, закрыл дверь и повернулся к ней, чтобы обнять.
– Ты сегодня как-то быстро, – сказала она после объятий.
–
Да меня Яша на машине подбросил. Он недалеко живет, – Александр присел на корточки и стал расшнуровывать ботинки, а Елизавета пошла обратно на кухню.
За ужин они обсудили как у кого прошел день, кто чем занимался, а фоном, по телевизору, шли новости. После, Александр сел на диван и стал переключать каналы, ища что-то интересное, а Елизавета пошла в спальню, легла поперек кровати и стала читать книгу.
Помыв посуду, а затем сам сходив в душ, около десяти вечера Александр пришел в спальню к Елизавете и заставил оторваться ее от книги. Они долго наслаждались друг другом, став одним целым, пока у них были силы.
Спать они легли в начале первого ночи. Александр поставил будильник на шесть часов утра, чтобы завтра раньше приехать в Пулково и не опоздать. Уснул он, как и Елизавета, мгновенно, только сомкнув глаза.
Ночь не прошла, а буквально пронеслась для Александра. Ему показалось, что будильник зазвонил сразу после того, как он сомкнул глаза. Но нет, на часах было шесть утра и пора было подниматься. Он выключил будильник, несколько секунд полежал, а затем встал с кровати и пошел из комнаты в одних трусах, протирая на ходу глаза. Елизавета тоже отреагировала на будильник, но уже мерно посапывала, отвернувшись к окну, за которым, как и вчера было пасмурно. Александр вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь, чтобы звук чайника, хлопанье двери холодильника не отвлекали жену от сна.