Поезд жизни на колее судьбы
Шрифт:
«Зачем я такое спрашиваю? Это же лишь второй день знакомства. Ну есть у него деньги на такую машину, ну и отлично, куда я то лезу. Хотя один раз, в Бельгии, я не стала лезть и потом за это получила».
Антуан улыбнулся, но было видно, что ему некомфортно.
– Понимаешь…я не водитель. Я первая скрипка в парижской «Гранд Опера» и очень даже хорошо зарабатываю. Вчера я тебя встретил как раз по просьбе моего друга – Жоржа Мийо. Как раз он работает водителем у этой фирмы, с которой ты решаешь дела. А вчера, ему надо было быть в больнице. Он вместе с отцом отвозил маму в больницу, потому что пока дождешься скорую у нас, да и во всей, по крайней мере, Западной Европе, помрешь уже. Ну так вот, он мне вчера оттуда, из больницы, позвонил и попросил помочь. Сказал, что надо забрать человека, который прибудет
– Понятно, – она протянула последний слог, – ну а твои родители кто? Раз зашла речь о них.
– Отец умер, когда мне было шестнадцать лет. После него, как раз, осталось большое состояние. А также у мамы ощутимый доход. Умер он от сердечного приступа. А мама прекрасная, – он облизнул языком губы, – ей сейчас сорок семь. С папой у них была довольно большая разница. Так вот и живем.
– А тебе сколько, Антуан? Скажу сразу – мне тридцать один год сейчас.
– Мне двадцать восемь. Моему отцу было чуть больше, когда мама меня родила.
– Да, действительно, у твоих родителей довольно ощутимая разница была.
– Да, больше десяти лет. Ну вот – полюбили друг друга.
Они остановились на красном сигнале светофора.
«Почему у него так блестели глаза и он облизывал губы все время, говоря о маме? Ладно, ерунда. Он такой красивый, интересный, да и воспитан очень хорошо».
– Кстати, чуть не забыла. Мне завтра на работу только к шести вечера, поэтому не придется нам ехать обратно в Париж ночью, а можно будет спокойно переночевать в Лионе, – она говорила все это с радостью.
– Да и гостиницу не придется даже снимать. Переночуем у меня с мамой, – он тоже очень возбудился.
– А ты живешь здесь?
– У меня есть квартира в Париже, где я в основном и живу, но здесь я довольно часто. В любое свободное время я стараюсь сюда приехать. Я родился в Лионе и вырос здесь. Поэтому и часто бываю, а также болею за местную команду, – он пальцем указал на логотип на рубашке, – а не за «Пари Сен—Жермен». И у мамы, соответсвенно, часто бываю, – он вновь облизнул губы, – ты же не будешь против, если мы остановимся на ночь у мамы?
– Да нет. Познакомимся за одно, – Екатерина улыбнулась.
– Ну и хорошо.
– А можешь мне о Лионе рассказать? Историю его и все тому подобное.
– Без проблем, – он перестроился в соседний ряд и начал рассказ, – Город Лион основан был…там непростая история. В общем, еще в районе второго века до нашей эры на Роне и Соне жили галльские племена. Там они организовали торговлю и даже возвели крепость. Ну а затем…а затем бывшие сподвижники Цезаря вводят в город Лугдун, так называлось это место, а название означает Холм Ворона, войска. Ведь этот город выгоден со всех сторон – экономической, из—за слияния двух рек, кстати, торговое поселение, которое существовало на слиянии двух рек называлось – Форум, ну а сегодня, известное название – Фурвьер, военной и прочих. Потом Галлия делится на три провинции. И что происходит? А то, что все эти три провинции сходились в Лугдуне, следовательно, город стал важной точкой в Галлии. И превратился в столицу Галлии. А столица это что? Правильно – расцвет, процветание, транспорт и прочее. Создается куча культурных, архитектурных памятников. А вот с пятого века пошли проблемы…город уже не столица Галлии, набеги варваров, грабежи и все в этом роде. И только при Карле Великом Лион – снова сила, – он сжал пальцы правой руки в кулак, – центр, рассвет. Потом он был разделен между Францией и Германией на две части, начинаются противостояния жителей города с церковью. В общем, вновь волнения и нет особой стабильности. А Столетняя война…это была вообще задница для нашего города – больше трети населения вымерло от Чумы, Тифа. А дальше снова – Возрождение. Лион – столица книгопечатания Европы, это примерно последняя четверть пятнадцатого века, город посещают королевские семьи разных стран. Потом Гражданская война и снова…черт, – он замахнулся правой рукой, сжал в кулак и ударил себе по ноге от переизбытка чувств.
Екатерине действительно было очень интересно слушать Антуана. Когда он закончил, то попросил Екатерину открыть бутылку воды и дать ему попить.
«И он все это знает…класс. Если бы я могла так говорить о Москве…хотя, наверное, смогу. Историю города я знаю неплохо, но вот также интересно говорить и рассказывать о нем все же не смогу…».
– Спасибо, – он передал бутылку ей, чтобы она ее закрыла и положила обратно.
– Ты так классно и достаточно подробно все рассказываешь, – сказала она, когда положила бутылку с водой откуда взяла. Пока она все это говорила, то не отводила глаз от Антуана.
– Ну…, – он барабанил пальцами по рулю, – читал, изучал. Мне это всегда интересно было – история моего родного города.
– А какие известные миру, стране люди из Лиона были?
– Сейчас, дай подумать, – он смотрел на дорогу, одной рукой держал руль, а правой, из кармана на рубашке, достал мундштук и сигареты, – ты не против никотина?
– Нет. Я сама не курю, но спокойно отношусь к тем, кто курит.
– Хорошо. Обычно я ношу портсигар, но для удобства взял с собой просто пачку, – он взял пальцами левой руки сигарету из упаковки, не отрывая руку от руля, а правой держал мундштук. Вставив сигарету, он достал из кармана джинс зажигалку, а затем прикурил, – а про знаменитых людей, – сказал он после затяжки, а потом снова затянулся, – ну кто был? Братья Люмьер, хотя бы, – он улыбнулся и сделала затяжку.
– А они тоже здесь родились. Интересно.
– Сент—Экзюпери, Рабле, который Франсуа, это касаемо писателей, – он затянулся, – композитор Эдмон Одран, а, ну Жан—Мишель Жарр. Еще, – он затянулся на пару секунд, а первую букву сказал еще вытаскивая мундштук, – Ампер тоже отсюда, и еще…как его, Нобеля еще получил, хирург то наш, французский, – он сделала затяжку, оставил мундштук в зубах и стал щелкать пальцами на правой руке. Через несколько секунд он ударил совсем легко по рулю, вытащил пальцами мундштук и сказал громче, чем прежде, – Каррель! Алексис Каррель. Пока на ум больше никто не приходит, – он взял мундштук зубами, а обе руки положил на руль.
– Однако, много знаменитых людей родились в Лионе. Давно водишь машину ты? – перевела тему Екатерина.
– Я? С восемнадцати лет. Получил права и сел за руль сразу. Удобно, да и мне было необходимо…после учебы так вообще, – ответил он, не внимания мундштук.
– А как ты попал в главный, наверное, театр страны, и один из вообще всего мира, да и стал там первой скрипкой?
– Ничего необычного, – он вынул сигарету, положил ее в пепельницу, предварительно затушив, а мундштук положил обратно в нагрудный карман, – был лучшим на курсе, одним из лучших вообще за время существования учебного заведения, как бы скромно это не звучало, – оба улыбнулись, – заметили, взяли. Но я не останавливался, а продолжал учиться, творчески расти. Мама меня поддержала, даже жила со мной в Париже какое—то время, – он облизнул языком губы, – и постепенно я достиг того, что сейчас со мной.
«И тут он постоянно с мамой. Но характер есть и это прекрасно. Рассказать ли ему обо мне или не стоит? Он меня не спрашивает…но он сам, как мне кажется, немного стеснительный мужчина. Может он еще девственник? Да нет, бред. С такой внешностью, манерами, его бы уже, даже против его воли, кто—то да уломал бы. По себе знаю, что такие парни как раз очень нравятся девушкам, особенно для длительных отношений, а не для одноразового секса. Но… не часто все складывается так, как надо или хочется…или должно быть».