Поезда не умирают
Шрифт:
AnnotationА что, я не знаю ничего. Я вообще мимоходом мимо проходил. Гляжу, этот, как его, потерпевший мимо идёт. Я думаю, чего-то идёт он как-то странно мимо. Ну идёт и идёт, мало ли их, странных-то, ходит. Мимо — да и ладно. Только от него, сразу почуял, страхом пахло. Боялся он чего-то. Может и кого-то, почём я знаю.
Алексей Притуляк
Из аудиозаписей показаний свидетелей
Из материалов дела
Эпилог
Алексей Притуляк
Поезда не умирают
Первый свидетель
А что, я не знаю ничего. Я вообще мимоходом мимо проходил. Гляжу, этот, как его, потерпевший мимо идёт. Я думаю, чего-то идёт он как-то странно мимо. Ну идёт и идёт, мало ли их, странных-то, ходит. Мимо — да и ладно. Только от него, сразу почуял, страхом пахло. Боялся он чего-то. Может и кого-то, почём я знаю.
Вот. А тут этот выбегает… Откуда выбегает? Оттуда. Ну, то есть, из вагона… Какого, какого — обычного. Железнодорожного, какого же ещё. Мы же на станции стояли, на этой, как её, на Лопушанке. А?.. Нет такой станции? Ты чего это, майор?! Ну, в смысле вы, да. Вы чего это майор! Как это нет Лопушанки? А где же я Маринке творог покупал?.. То-то и оно, что не знаете. Так я вам и говорю членораздельно — на Лопушанке. Маринка беременная же. Она говорит, дескать, Витёк, говорит, ты бы смотался на перрон. Там, говорит, бабульки сидят, всякой фигнёй торгуют. Творогу хочу, говорит, аж хохочу…
А куда ещё короче-то, майор…
Ну, чего, баба творогу хочет — пошёл… Пошёл, а тут этот идёт. Мимо. А тот из вагона выпрыгивает, потерпевший… А?.. Ну да, в смысле преступник выпрыгивает, да. А потерпевший идёт мимо. Ну и всё. Он как выпрыгнул из вагона, так сходу, ни слова ни полслова, нож ему в грудину и засобачил. Потерпевшему… Слышь, майор… Слушайте, товарищ майор, я вам уже сказал — на Лопушанке. Возьмите карту и… Брали? Смотрели? Ну и?.. Нет такой станции? Ну, значит, ты начальник, я дурак.
Нет, ничего он не говорил. Молча так саданул ему под сердце и вся недолга. А что я, я ничего. Этот упал, тот побежал… Куда побежал — в вокзал… А чем я ему помогу — у него этот нож из спины торчал, кровища ползёт — зелёная такая, червяком. Да сразу видно было, что он откинулся уже… Нет, я не дальтоник, давай без приколов, майор. Ну вы, так вы. Только без приколов.
Ну и ничего я, пошёл дальше. Правда, творогу не купил, потому что переполох начался, бабкам не до меня было, не до торговли.
Нет, не поинтересовался — мне без надобности чужими разборками интересоваться. Не в меня нож сунули, и ладно. Завтра в меня сунут — ты, майор, шибко заинтересуешься?
Нет, потерпевший мне не известен и никогда раньше я его не видел.
Прости, майор, не могу больше. Луна, проклятая… Ломает меня… А-а-а!
Второй свидетель
Я проснулся, когда рассвет едва-едва забрезжил в окне. Проснулся, словно от толчка, будто кто в плечо двинул. Ну, собственно, это и был толчок — поезд остановился. Я выглянул в окно, прочитал сонным взглядом название станции — Лампада. Хотел спать дальше, но… Что вы говорите?.. Ну я же сказал — Лампада. Да, мне тоже показалось забавным это название. Забавно то, что… как вы сказали? Нет такой станции? Ага… Не понял, простите, а где же тогда мы стояли? Ну, уж если полиция не знает, то я и подавно. На моей стороне факты и мои глаза. Проснулся я на тот момент времени уже окончательно, поэтому с полной ответственностью могу заявить: станция именно так и называлась, как я сказал. Я не знаю, где там были другие свидетели, меня это не касается. Моё купе было восьмое, да.
Я и рассказываю, но вы же меня перебиваете. Уточняйте, я не против. Но сразу хочу предупредить, ваши уточнения сбивают меня с линии повествования.
Итак,
Время, время, я понимаю, да. Цигель, цигель, как говорится, ай-лю-лю. Но вы же молчите, ничего не спрашиваете, вот я и…
В момент совершения преступления я находился в своём купе. С одной из дам. Вторая пошла на перрон. Там бабушки торговали всякой снедью, вот она и пошла. Кажется, за черешней. Тут оставшаяся дама предложила мне погадать. На картах. Я, — говорит она, — люблю гадать мужчинам — это интересней, чем женщинам. Я только начал было отнекиваться…
И тут прогремел выстрел.
Я не знаю, какой выстрел. Я не разбираюсь в оружии — я же не охотник, не военный, не полицейский даже. Может быть, пистолетный. А быть может, это было ружьё. Не знаю. «Что это?» — воскликнула моя гадалка, бледнея (заметьте: блед-не-я! С чего бы ей бледнеть, скажите, при такой-то полнокровности?). Я выглянул в окно. Гляжу, а там вторая моя соседка стоит. Да, стоит она, а перед ней лежит тот человек… Его навылет, наверное, пробило, потому что кровь и под ним растекалась и из спины фонтанчиком била. Как, какая кровь… Обыкновенная. Кровавая. Артериальная видимо, потому что очень уж кровавая была, алая прям такая. Этакая, знаете, была кровушка… горячая, здоровая, полная жизни. И так много разлилось! Почём зря… Почём зря, говорю, убили человека. Простите… (вытирает губы платочком)
Нет, ничего странного я в потерпевшем не заметил, а что? В женщине? В женщине — заметил, да. Но я же вам уже сказал: они обе вели себя как-то странно. Натянуто, неестественно. Будто замышляли что-то. Нет, непосредственно на месте преступления ничего в ней странного не было. Если не считать того, что она смеялась. И ещё во второй руке что-то держала. В одной руке мешочек с черешней, а в другой что-то блестящее, я не рассмотрел. И смеялась она очень громко. И как-то так… басовито. Очень громко смеялась, потому что смех я отчётливо слышал. В вагоне, за толстым стеклом, представьте. Что дальше?.. Дальше она исчезла. Я не знаю, куда. Тут переполох начался в вагоне, я отвлёкся успокоить соседку — она упала без чувств. Я закрыл дверь, расстегнул ей воротничок блузки… Чтобы дышать ей было легче… А когда снова выглянул в окно, той дамы уже не было. И тела не было. Да откуда же я знаю, куда оно делось. Были два полицейских… Точно! Слушайте, полицейские же были вооружены! Вы не думаете, что они могли?.. Да, простите, это я не подумал.