Поэзия и проза Древнего Востока

Сборник

Когда говорят о литературе, невозможно не говорить о ее создателях, об авторах. Здесь, однако, мы встречаемся с очень серьезными трудностями, которые относятся, конечно, и к ряду других литератур древности. Все дошедшие до нас египетские тексты, конечно, были когда-то и кем-то составлены, написаны, даже и тогда, когда они представляли собой письменную фиксацию устных преданий. Том не менее в большинстве этих текстов нет ни малейшего намека на автора. Кто же были они, эти авторы, и почему их имена отсутствуют в текстах? На этот очень важный вопрос ответить однозначно и вполне определенно очень трудно. Несомненно, что этот вопрос связан с другим, более общим вопросом: известно или неизвестно было древним египтянам понятие авторства? Отрицательный ответ на этот вопрос (а такой отрицательный ответ широко распространен в научной литературе) не соответствует действительности. Понятие авторства существовало, но почти исключительно в сфере дидактической литературы.

Как и в других странах древности, понятие авторства в древнем Египте не было еще прочным достоянием общественной мысли. Оно лишь стало стабилизироваться и осознаваться и укрепилось именно в дидактической литературе. По-видимому, сами египтяне считали этот жанр наиболее важным и существенным. В одном из папирусов эпохи Нового царства содержится в высшей степени замечательное место, где восхваляются авторы древних поучений:

Они не строили себе пирамид из меди

И надгробий из бронзы.

Не оставили после себя наследников,

Детей, сохранивших их имена.

Но они оставили свое наследство в писаниях,

В поучениях, сделанных ими.

Построены были двери и дома, но они разрушились,

Жрецы заупокойных служб исчезли,

Их памятники покрылись грязью,

Гробницы их забыты.

Но имена их произносят, читая эти книги,

Написанные, пока они жили,

И память о том, кто написал их,

Вечна.

...Книга лучше расписного надгробья

И прочной стены.

Написанное в книгах возводит дома и пирамиды в сердцах тех,

Кто повторяет имена писцов,

Чтобы на устах была истина.

(Перевод А. Ахматовой)

Перед нами мотив «нерукотворного памятника», прозвучавший на берегах Нила еще в конце II тыс. до н. э. Строки эти служат ярким свидетельством почета, уважения и благодарности к авторам – мудрецам, обогатившим египетскую культуру своими произведениями.

Такие мысли могли родиться только там, где любили и ценили литературу, где творческий труд заслуженно считался высшим достижением человека. Ограничимся указанием на то, что слово «писец» в египетском языке означало не только профессионального писаря или переписчика, но и вообще имело значение «грамотный» или «образованный» человек. Данные памятников свидетельствуют о том, что писцы (нечто вроде древнейшей «интеллигенции») вербовались изо всех классов населения (преимущественно из правящих слоев) и занимали самые разнообразные ступени в общественной иерархии, от лиц, очень близких к трону, вплоть до самых скромных чиновников и писарей. Писцы в целом представляли собой огромный бюрократический аппарат, весьма привилегированный, а в основном занимавшийся административно-хозяйственной деятельностью. В этой многочисленной чиновной массе всегда были люди одаренные и любознательные, которых не могла удовлетворить серая рутина чиновничьих обязанностей, которые стремились к знанию и творческой работе. Вот они-то и становились писателями и учеными, непосредственными создателями египетской культуры и литературы.

Гуманистическая идея, выражавшая интерес общества к человеку, и неразрывно связанное с этим интересом человеколюбивое отношение к нему пронизывают литературу древнего Египта. Отдельные ученые рассматривают Египет как единственную родину многих жанров и литературных сюжетов, проникших впоследствии в другие древние литературы. Это – преувеличение, но никак нельзя отвергать серьезное влияние египетской литературы на другие литературы древности. Отметим прежде всего, что египетская литература оказала влияние на Библию. Хотя определение объема этого влияния вызывает противоречивые мнения, однако факты такого воздействия несомненны. Рассказ Библии об исходе евреев из Египта содержит следующий эпизод: Моисей «разделил» воды Красного моря, и по суше, то есть дну моря, провел весь еврейский народ с одного берега на другой. В папирусе Весткар египетский жрец также «разделяет» воды пруда. Библейская книга «Притчи Соломоновы» по своей структуре и стилю напоминает египетские поучения. В «Поучении Аменемопе» мы читаем: «Дай уши твои, внимай [словам], сказанным мной, обрати сердце свое к пониманию их». В «Притчах Соломоновых»: «Приклони ухо свое, внимай словам моим и обрати сердце свое к пониманию их». Такое совпадение, конечно, не случайность, египетский текст является в данном случае первоисточником. Бросается в глаза близость библейских псалмов 104, 110 и некоторых других к египетским текстам, и т. д. Исследование ряда библейских сюжетов, например, «Пребывание Иосифа в Египте» («Книга Бытия») и др. показывало, что они навеяны египетским бытом и литературой. Египетские мотивы через Библию, а затем и через коптскую литературу проникли в Европу. Восхваление римского полководца Стилихона латинским поэтом IV в. н.э. Клавдпаном содержит совершенно явные следы религиозных и мифологических представлений древних египтян. Надо отметить и выявленную исследователями связь между египетской и античной любовной лирикой. Так называемый параклауситрон, то есть любовная песнь у закрытых дверей любимой (Плавт, Катулл, Пропорций), традиционно рассматривался как исконно античный жанр. Оказалось, однако, что задолго до античных авторов египтяне знали этот литературный прием. Приведенные факты достаточно убедительны, хотя далеко не представляют собой систематического или исчерпывающего обзора литературных связей между Египтом и античным миром.

В целом древнеегипетская литература была в большей мере дающей, а не берущей, влияющей, а не подвергающейся влиянию. Конечно, исключать всякое влияние на египетскую литературу было бы неверно. В демотической лигературе существует цикл сказании о фараоне Петубасте. В этих сказаниях имеются неегипетские литературные моменты, и можно допустить здесь влияние «Илиады» Тот факт, что знакомство с «Илиадой» наложило какой-то отпечаток на цикл о Петубасте, свидетельствует вместе с тем, что впечатление от "Илиады" было воспринято по египетски, как всегда бывает при взаимовлиянии двух больших литератур Египетская культура и литература, воспринимавшие иноземные элеменгы, адаптировали и к себе, не теряя при этом своего самобытного облика.

М. Коростовцев

Все переводы из древнеегипетской словесности выполнены М. Коростовцевым и отредактированы С. Маркишем специально для «Библиотеки всемирной литературы». Переводы А. Ахматовой и В. Потаповой даются по книге: «Лирика древнего Египта», составление, вступительная статья, подстрочные переводы и примечания И. Кацнельсона. М., «Художественная литература», 1965 (Все помещенные в томе переводы, источник которых на русском языке не указан, публикуются впервые).

Сказка потерпевшего кораблекрушение

1 Сказал достойный «спутник»: «Да будет спокойно

2 сердце твое, первый среди нас, ибо вот достигли мы царского подворья, подан

3 на берег деревянный молот [1] ,

4 вбит в землю причальный кол, носовой канат

5 брошен на сушу. Звучит благодарность и хвала богу, и

6 каждый обнимает своего товарища.

7 Люди наши вернулись невредимы, нет

1

употребляется на парусных судах для работы с такелажем

8 потерь в отряде нашем. Мы достигли

9 рубежей страны Уауат [2] и миновали

10 остров Сенмут [3] . И вот вернулись

11 с миром. Прибыли в страну нашу.

12 Послушай меня, первый среди нас, – я ничего

13 не прибавлю лишнего: сверши омовение и возлей 

14 воду на пальцы твои. И,

15 когда спросят тебя, отвечай. Говоря с

16 царем, владей собою,

17 отвечай как подобает, не запинайся, ибо спасение чело-

2

находилась в Северной Нубии

3

находится на Ниле; современный Бигэ, немного южнее Асуана

18 века – в устах его, ибо слово 

19 пробуждает снисхождение.

20 Поступай, однако ж, по желанию сердца твоего,

21 ибо утомительно уговаривать тебя. Поведаю

22 тебе лучше, как случилось и со мною

23 подобное. Отправился я в

24 рудники царя.

25 Спустился я к морю, и вот – судно:

26 сто двадцать локтей в длину и сорок в ширину 

27 и сто двадцать отборных моряков из

28 Египта. Озирают ли они

29 небо, озирают ли землю – сердце их неустрашимее,