Поэзия и проза Древнего Востока
Шрифт:
Но скорблю я – здесь в людях
Живы предков заветы.
Предо мною стихи
Без конца и без краю,
Юг подернут туманом —
Мне и там нет приюта.
Кто бы знал, что дворец твой
Ляжет грудой развалин,
Городские Ворота
Все рассыплются прахом!
Нет веселья на сердце
Так давно и так долго,
И печаль за печалью
Вереницей приходят.
Ах, дорога до Ина
Далека и опасна;
Цзян
Между домом и мною.
Нет, не хочется верить,
Что ушел я из дома,
Девять лет миновало,
Как томлюсь на чужбине.
Я печалюсь и знаю,
Что печаль безысходна.
Так, теряя надежду,
Я ношу мое горе.
Государевой Ласки
Ждут умильные лица.
Должен честный в бессилье
Отступить перед ними.
Я без лести был предан.
Я стремился быть ближе,
Встала черная зависть
И дороги закрыла.
Слава Яо и Шуня,
Их высоких деяний,
Из глубин поколений
Поднимается к небу.
Своры жалких людишек
Беспокойная зависть
Даже праведных этих
Клеветой загрязнила.
Вам противно раздумье
Тех, кто искренне служит.
Вам милее поспешность
Угождающих лестью.
К вам бегут эти люди —
Что ни день, то их больше.
Только честный не с вами —
Он уходит все дальше.
Я свой взор обращаю
На восток и на запад.
Ну когда же смогу
Снова в дом мой вернуться!
Прилетают и птицы
В свои гнезда обратно,
И лиса умирает
Головою к кургану.
Без вины осужденный,
Я скитаюсь в изгнанье,
И ни днем и ни ночью
Не забыть мне об этом!
Прекрасен тихий день в начале лета,
Зазеленели травы и деревья.
Лишь я один тоскую и печалюсь
И ухожу все дальше, дальше к югу.
Все беспредельно пусто предо мною,
Все тишиной глубокою укрыто.
Тоскливые меня терзают мысли,
И скорбь изгнанья угнетает душу.
Я чувства сдерживаю и скрываю,
381
По свидетельству древних биографов, поэма «С камнем в объятиях» – последнее стихотворение Цюй Юаня. Написав его, поэт, как гласит предание, положил за пазуху камень и бросился в реку Мило
Но разве должен я скрывать обиду?
Ты можешь обтесать бревно, как хочешь,
Но свойства дерева в нем сохранятся.
Кто благороден, тот от злой обиды
Своим не изменяет убежденьям.
Нам надо помнить о заветах предков
И следовать их мудрости старинной.
Богатство духа, прямоту и честность —
Вот что великие ценили люди.
И если б Чуй [382] искусный не работал,
То кто бы знал, как мудр он и способен.
382
легендарный
Когда мудрец живет в уединенье,
Его глупцом слепые называют.
Когда прищуривал глаза Ли Лоу [383] ,
Незрячие слепым его считали.
И те, кто белое считают черным
И смешивают низкое с высоким,
Кто думает, что феникс заперт в клетке,
А куры – высоко летают в небе;
Кто с яшмой спутает простые камни,
Не отличает преданность от лести,—
Те, знаю я, завистливы и грубы,
383
Ли Лоу будто бы жил во времена мифического Желтого государя, Хуан-ди, и обладал таким острым зрением, что мог видеть более чем за сто шагов тончайший волосок
И помыслы мои им непонятны.
Суровый груз ответственности тяжкой
Меня в болотную трясину тянет.
Владею драгоценными камнями,
Но некому на свете показать их.
Обычно деревенские собаки
Встречают злобным лаем незнакомца.
Чернить людей, талантом одаренных,—
Вот свойство подлое людей ничтожных.
Во мне глубоко скрыто дарованье,
Никто не знает о его значенье.
Способен я к искусству и наукам,
Но никому об этом не известно.
Я утверждать стараюсь справедливость
Я знаю, честность у меня в почете.
Но Чун-хуа [385] не встретится со мною,
И не оценит он моих поступков.
О, почему на свете так ведется,
Что мудрецы рождаются столь редко?
Чэн Тан и Юй [385] из старины глубокой
Не подают ни голоса, ни вести.
Стараюсь избегать воспоминаний
385
Юй и Тан – мифические правители древности, почитавшиеся наряду с другими первыми государями как идеальные правители. Первому приписывается основание легендарной династии Ся (возможно, XXIII в. до н. э.), а второму– следующей династии, Шан (XVIII в. до н. э.)
385
Юй и Тан – мифические правители древности, почитавшиеся наряду с другими первыми государями как идеальные правители. Первому приписывается основание легендарной династии Ся (возможно, XXIII в. до н. э.), а второму– следующей династии, Шан (XVIII в. до н. э.)
И сдерживать нахлынувшие чувства.
Терплю обиды я, но верен долгу,
Чтобы служить примером для потомков.
Я ухожу, гостиницу покинув,
В последний путь под заходящим солнцем.
И скорбь свою и горе изливая,
К границе смерти быстро приближаюсь.
Юань и Сян [386] раскинулись широко
И катят бурные, седые волны.
Ночною мглой окутана дорога,
И даль закрыта мутной пеленою.
Я неизменно искренен и честен,
386
названия двух рек в провинции Хунань