Погоня за хвостом
Шрифт:
Мирмикантроп молчал.
12.
– Ну и долго еще это будет продолжаться?
– спросил Стах.
– Что ты имеешь в виду под словом «это»?
– строптиво поинтересовался Бранд.
Стах вспыхнул.
– Не притворяйся дураком! Ты знаешь, что я имею в виду: твой эксперимент! Двадцать дней - и все без толку!
– Девятнадцать, - поправила Мелани.
– Пусть девятнадцать! Какая разница!
– Подожди еще, - сказал Бранд.
– Еще?
– Утихни, Стах, - мягко попросил Ираклий.
Он сильно сдал за последние дни, как-то усох, потемнел и на людях прилагал немалые усилия, чтобы не трясти головой. Кажется, он знал: окружающие замечают его слабость и лишь до поры до времени не говорят о ней вслух, жалея старейшину. И это выводило его из себя.
– Мы все скоро утихнем, окончательно и бесповоротно! Вчера накрыли Ружицких. Кто следующий?
– Не вопи, я сказал, - поморщился Ираклий.
– У нас не митинг, а рабочее совещание. Шалят нервы - возьми у Мелани успокоительное. Или придумай план получше.
– Вот-вот, совещание! Сидим тут вчетвером, как заговорщики… А третьей части колонии уже как не бывало!
– Но две трети еще живы, - сказал Бранд.
Стах задохнулся от возмущения. «Полегче, полегче», - запоздало предостерег Ираклий.
– Две трети живы, так? Целых две трети! Шестьдесят человек потеряно - чепуха! Народим новых, это нам раз плюнуть! Мне только интересно, как бы ты запел, если бы твоя Хелен и внуки попали в одну треть?
– Запрещенный прием, Стах, - с отвращением произнесла Мелани.
– Не ожидала от тебя.
Бранд медленно сосчитал про себя до десяти. Что он, Стах, понимает в потерях? Разве он терял сына, погибшего не в бою, с чем еще можно было бы смириться, а разорванного безмозглым клешняком? Разве его жена угасла от тоски? Разве жизнь уже довела его до того, что он перестал цепляться за нее, как кошка за занавеску?
Не перестал, в том-то и дело. Боится не только за других - боится и за себя. До того устал дрожать, что может выкинуть какую-нибудь героическую глупость. А ведь когда-то был разумным человеком…
– Кто кого потерял или мог потерять - считать не будем, хорошо?
– сказал Бранд, и в голосе против воли прозвучала угроза.
– Мы будем продолжать эксперимент. Я не знаю, что у нас получится, зато я знаю, что у нас нет другого выхода. Идти до конца. Только так.
– Очень хорошо, - неожиданно спокойно сказал Стах.
– Насколько я понял из ваших слов, испытуемый не проявляет особого интереса к самке… Мелани, помолчи. Ты сама призналась, что не можешь с полной уверенностью сказать, биотоки какой природы ты уловила, да и уловила ли вообще. Так есть ли смысл
– Каким образом, например?
– спросил Бранд.
– Форсировать обработку пленников. Использовать в решающей фазе ее, а не его.
– Но мы готовим его, а вовсе не ее, - возразила Мелани.
– Изменив план, мы потеряем несколько дней. А форсировать, извини, не можем. Некуда уже форсировать.
– Бранд?
– Возможно, мы что-то делаем не так, - высказал Бранд наболевшее. Поморщился.
– Но лично я думаю, что прошло еще мало времени. Дай нам время, Стах. Результаты будут.
– Уверен?
– Почти.
– «Почти»!
– с презрением выцедил Стах.
– Ты знаешь, чего мне стоит держать людей подальше от пленников? Ах, не знаешь? Ты слишком занят для этого? Вчера Руфь пыталась проникнуть к мирмикантропу с ножом и зарезать его, чуть меня не зарезала, и я ее не осуждаю, нет…
Мелани поморщилась. Руфь была женой Джафара и ходила сама не своя с тех пор, как погиб муж. По-настоящему, следовало бы заняться ею, помочь… хотя бы настолько, насколько может помочь врач.
Но разве на это есть время?
– Все думают так же, как она, - продолжал Стах.
– А то, что после того как мирмикантропы взорвали дальние пещеры, иссякли наши источники воды, тебе известно? Запасов воды при самой жесткой экономии хватит дней на пять, на шесть. И нельзя вечно дышать регенерированным воздухом, надо когда-нибудь выпустить углекислоту. Люди в открытую говорят: ничего у Бранда не выйдет, надо собраться всем и внезапно атаковать. С такими настроениями борюсь я один!
Ираклий шевельнулся, будто хотел спросить: «Борешься ли?». Но так и не спросил.
– Сто раз об этом говорили, - мрачно возразил Бранд.
– Можно перебить десант, но чем атаковать корабль?
– Катер с добровольцем и ядерным зарядом. Добровольцы есть.
– Никаких шансов.
Нервным движением Стах стер пот со лба.
– Крохотный шанс все же есть. Микроскопический. И почти все за то, чтобы попытаться.
– Ты тоже?
– в упор спросил Бранд.
– Мы приняли иное решение, и я его выполняю, хотя и считаю глупым, - ледяным тоном проговорил Стах.
– Но любая глупость имеет свой предел, за которым она становится преступлением…
– Ты полагаешь - уже?
– Это вот-вот случится.
– Стах поднялся, чтобы уйти.
– И тогда помогай тебе Бог, Бранд!
– Постой!
– Забыв о том, что собирался остаться невозмутимым, Бранд вскочил, метнулся следом.
– Дай нам с Мелани еще пять дней.
– Не обещаю.
– Три дня! Стах, только три дня! Стах не ответил. Хлопнула дверь.
– Кажется, он говорил всерьез, - нарушила долгое молчание Мелани.
– Ираклий! Почему ты его не одернул? Разве уже ничего нельзя сделать?