Погоня за мечтой

Макарова Дарья

Павел часто навещал меня. При этом считал долгом вытащить меня в парк и «прогуляться на свежем воздухе». Прогулки эти раздражали, но я стойко нарезала круги вокруг здания клиники и ждала, когда же он уйдет. Заречный делал вид,

что настроения моего не замечает и болтал всякую чепуху, то и дело, справляясь о здоровье. Мне часто казалось, что в глазах его полно лукавства, но стоило вглядеться, как ничего кроме заботы найти не удавалось. Чужая ловкость огорчала, но я мужественно терпела.

Мне не давал покоя сейф, вернее его содержимое. Покидая квартиру, я видела ворох бумаг, разлетевшихся по кабинету мужа, и стальную дверь, распахнутую настежь. Однако о содержимом сейфа, а также о том, удалось ли унести что-нибудь вору, я не смогла узнать. Павел старательно избегал этой темы, сразу оговорив, что бумаги Хворовского не нашлись. Я всерьез опасалась, что в руки Павла попал один документ, важный для меня и ничего не значащий для него. Я упорно пыталась вычислить по его лицу, так ли это, но не смогла добиться успеха.

На десятый день моего пребывания в клинике, когда я окончательно остервенела от безделья, в палату, словно весенний ветер в подземелье, ворвалась Ленка. Лишив меня возможности возмущаться, она первым делом, всучила мне коробку пирожных и, одарив лучшей из

улыбок, радостно пропела:

– Как же я по тебе соскучилась!

Не дожидаясь ответа, подруга заключила меня в объятья и расцеловала в обе щеки. Стараясь не рассмеяться, я пробурчала:

– Аккуратней ты, пирожные раздавишь.

Ленка весело фыркнула и принялась рассматривать мое лицо. Знакомство со стеной не прошло бесследно – весь лоб и правый висок радовали синевой, а на макушку пришлось наложить пару швов. Но десять дней спустя все выглядело не так уж и страшно, посему напугать подругу я не боялась. Потратив на созерцание моей физиономии пару минут, Ленка удовлетворенно хмыкнула и переключилась на пирожные.

Следующий час стал самым приятным за последнее время. Мы от души хохотали и уплетали сласти. Казалось, все горести остались позади. Забавно, но нам даже удалось поверить в это. Жизнь прекрасна, решили мы, и нечего тратить ее на больницу. Слово с делом не разошлось и, не спрашивая разрешения врача, мы самовольно меня выписали.

Для Вовчика наше самоуправство осталось тайной, ибо он благополучно все прошляпил. Видимо, с этого и началось наше с ним непонимание, впоследствии едва не стоившее мне сломанных ребер. Но это будет потом, а сейчас я ушла из больницы по-английски.

Конец ознакомительного фрагмента.