Погоня за наживой
Шрифт:
Дело было очень выгодно для Станислава Матвеевича и небезвыгодно для купцов из Кэрмине, и сегодня эта сделка должна была оформиться и скрепиться; ждали только Саид-Азима, который тоже участвовал в сделке, так как у Перловича в настоящее время не оказалось всего количества нужного товара.
Светлый четырехугольник отворенной настежь двери разом загородился массивной фигурой Саид-Азима.
— А, ну, теперь мы все в сборе! — произнес Перлович; он не здоровался с вошедшим, потому что уже видался с ним сегодня утром.
— Как же жарко! — вздохнул Саид и, приподняв свою кашемировую чалму, отер с лица и головы пот концом шелкового пояса.
— У нас еще жарче! — заметил один из купцов. — Арыки пересохли; на Чапак-аша заперли воду и не дают на низы. Боятся наши, как бы рис не выгорел!
— Отчего же не дают? — спросил Перлович.
— Плотина, говорят, неисправна; от наших народу в Самарканд требуют для земляных работ!
— Послали?
— По человеку с каждого десятка выслали. Много народу пошло; мы обогнали дорогой. Бек Заадинский с ними!
— Рахмед-инак?
— А то кто же. Он сидит пока крепко. Эмир ему халат прислал недавно!
— Халат! — презрительно скорчил губы Саид-Азим. — У вас там еще все халаты! Халат что... халат вздор, а вот это...
Он раздвинул руками свою густую, черную бороду и показал большую золотую медаль на владимирской ленте.
Не менее презрительно пожали плечами купцы из Кэрмине и только вскользь взглянули на этот яркий металлический кружок, так и сверкавший на лиловом бархате Саид-Азимова халата.
— Всякому по заслугам, — равнодушно произнес один из них.
— А что же твой муфти, приятель? Пора бы ему прийти! — заметил Станислав Матвеевич и поглядел на часы.
— Придет, через полчаса придет! — отвечал Саид, прижав указательным пальцем дырочку кальяна и собираясь втянуть дым. — Я ему все велел приготовить; как придет, этим, — он кивнул головой на купцов, — придется только подписать, и дело сделано!
— Да, надо бы кончать, — заявил ближайший узбек. — И мы бы даром не теряли времени; нагрузились бы и пошли!
— Поспеете. Лопатинских приказчиков видел: муку у Шарофея торгуют для последнего подряда!
— Что же, сторговали? — процедил сквозь зубы Перлович.
— Цену хорошую дают, отчего не продать!
— Дурак твой Шарофей!
— Что так?
— Сядет этот подлец у вас у всех на шее, помяните мое слово; все к себе заберет; увидите тогда, спохватитесь — поздно будет!
— Всем дела хватит и нам останется! — задумчиво произнес Саид-Азим.
— О ком это он говорит? — спросил купец из Кэрмине.
Остальные переглянулись и стали тихо переговариваться.
— Вчера, я знаю, — шепнул Саид-Азим хозяину, — от него к этим все-таки присылали, надбавку против нашего делал...
— Как же, делал! — подтвердил купец, расслышавший о чем идет речь.
— И Аллах вас спаси с ним связываться: этот человек — ходячая ложь и обман!
— Да мы не потому, а как же, когда мы тебе уже обещали?
— И хорошо сделали; вышли бы иначе из Ташкента пешком, в одних халатах!
— Оборони пророк!
— Что же ты так его чернишь сильно, — лукаво улыбнулся Саид-Азим, — или все за последний подряд сердишься? Ведь, ишь, ты сколько грязи накидал на его голову!
— И Шарофей твой на всю жизнь мне врагом сделается, если продаст ему муку. Лопнет он со своим подрядом!
— То его дело, мне что!
— Слушай. Скажи ему, — ты его сегодня увидишь еще, — скажи ему, что я сверх последней лопатинской цены по пяти копеек на пуд надбавки во всяком случае делаю!
— В убытках будешь! — мотнул головой Саид-Азим, как бы думая: «ведь вот чудак-то!» — Уж больно ты зол на него. И чего это только вы не поделите? Отчего же теперь наши купцы...
Быстро поднялся на ноги Станислав Матвеевич и шагнул к дверям. Ему послышались голоса на переднем дворе.
Собственно один голос так поразил его...
— Коняку моего ты, краснощекий чурбан, привяжи где-нибудь. Сюда, что ли? — говорил этот голос в воротах.
— Лопатин приехал! — произнес Саид-Азим, узнав голос. — Вон со своего иноходца слезает! — говорил он, выглядывая за дверь. — Какой же он, право, толстый!
Перлович быстро вышел из сакли.
Видимо, озадаченные, в полнейшем недоумении переглядывались между собой оставшиеся купцы. Уже из одного только того обстоятельства, что вчера вечером, видимо, тайком, были к ним от Лопатина подсыльные, чтобы отбить от Перловича выгодную сделку, пользуясь тем, что сделка эта существовала пока только на словах, они догадались о вражде этих двух торговых деятелей. Несколько фраз, вскользь брошенных Перловичем, и последний разговор его с Саид-Азимом окончательно убедили их в этом. А тут вдруг сам к нему приехал! Что за диковина? Не могли наивные узбеки переварить этого обстоятельства.
— Смотри, подерутся сейчас! — шепнул один другому.
— Он без ножа пошел? Ты не заметил? — спросил другой.
— Нет, что-то было в руках. «Жизнь человека и всякого зверя, большого и малого, и птицы, и рыбы — все в воле Аллаха!»
Пронзительный, раздирающий душу вопль пронесся но двору.
— Зарезал! — крикнул узбек и вскочил на ноги.
Поднялись и остальные трое, сильно побледневшие, смущенные, и поспешили к порогу.
— Чему я обязан, дорогой мой Иван Илларионович... Вот неожиданность! Благодарю, тысячу раз благодарю!
— Нет, что же, я давно собирался... Эк он его ожег! И это часто случается?
Станислав Матвеевич обнял Лопатина правой рукой за талию, левой же поддерживал его под локоть. Таким образом они взошли на крыльцо и остановились перед дверью в позах Чичикова и Манилова.
— В старых постройках их попадается довольно много.
Поди, скажи Шарипу, чтобы маслом деревянным тебя намазал скорее! — обернулся Перлович к одному из мальчиков-конюхов, присевшему на землю и скорчившемуся от невыносимой боли.