Погоня за сказкой
Шрифт:
Матросы уже карабкались наверх, выполняя приказ капитана убрать паруса. Я ушла в каюту и уселась за стол, но вскоре в дверь поскреблись.
– Оли, – улыбнулась я и поспешила открыть ей.
Паучиха уже не первый раз сама приползала ко мне и скреблась лапками в дверь. Звук был тихим, но я улавливала. Открыв дверь, я подождала, пока она заползет внутрь и заберется мне на ногу. Когда я вновь сидела за столом, Оли уже удобно устроилась на моем плече. Я сняла ее и посадила на стол перед собой. В этот момент бриг качнуло сильней обычного, и паучища, издав оглушительный писк, поехала прочь
Впрочем, о спокойствии говорить было еще рано. За все время плавания мы как-то умудрялись обходить бурю стороной, и это был мой первый шторм. А буря набирала силу. Рев ветра уже не заглушали деревянные переборки. «Счастливчик» мотало на взбесившихся волнах, словно он был жалкой песчинкой. Мы взмывали вверх, и я вцеплялась в край стола до побелевших костяшек, а потом с громким уханьем падали вниз. Бриг кренило, и несколько раз я едва удержалась на месте, чтобы не упасть на пол и не покатиться до стенки. Я так ясно представила себе картину этого жуткого перекатывания по полу, что не выдержала, и из горла вырвался истерический хохот.
Оли забралась мне на голову и деловито шевелила лапками, пытаясь успокоить. Я сняла паучиху и вновь посадила на плечо. Отчего- то не хотелось прожить эти ужасные моменты в тумане. Я слышала топот на палубе и крики, доносившиеся до меня, точней, отголоски, потому что громче всех ревел шторм.
– Всевышний, помоги, – жарко прошептала я, зажмуриваясь.
А потом я представила, что сейчас творится на палубе. Волны, накрывающие наш корабль, брань и крики Вэя на пределе возможности голосовых связок, попытки матросов не оказаться за бортом. Все это так ясно увиделось мне, что ощущение собственного присутствия на палубе стало реальным до невозможности. Я зажмурилась и потрясла головой.
В этот момент дверь в мою каюту открылась, и внутрь ввалился Лоет, удерживаясь за створку двери, угрожая вовсе снести ее с петель. Капитан вцепился в меня пристальным взглядом. С него ручьями лилась вода. Одежда и волосы были насквозь мокрыми.
– Держишься? – спросил он чуть охрипшим голосом.
– Ты хрипишь, – кивнув, ответила я.
– Ерунда, рев бури переорать это тебе не на празднике криком бедных пиратов распугивать, – усмехнулся Лоет. Затем еще раз присмотрелся ко мне. – Не плачешь. Не страшно?
– А ты шел утешать? – помимо воли усмехнулась я. – Учти, Вэй, сегодня ангел просто желает удачи, ты мне еще за прошлую удачу остался должен.
– Восхитительна в своей наглости, – хохотнул пират. – Хорошо, мы поговорим об оплате. Кстати, почему ты не плачешь? Все девчонки плачут, когда им страшно.
– Бонг меня испортил, – процедила я, сквозь стиснутые зубы, когда бриг опять ухнул вниз.
Мышцы пирата вздулись под облегавшей их мокрой одеждой, и он устоял на месте.
– Бонг всего лишь вытащил наружу то, что было спрятано в тебе. Тебя саму, мой ангел, – капитан подмигнул мне. – Любуйся собой настоящей. И пока у тебя нашлось занятие, я вернусь назад и продолжу вытаскивать наши задни… Спасать наши души.
– Удачи! – пожелала я.
– Скряга, – хохотнул Вэй, и дверь снова захлопнулась, чтобы при следующем крене открыться и с шумом закрыться.
Самым худшим стала тошнота, которая начала меня мучить от этой болтанки вскоре после визита капитана. И если обычную качку я легко выдерживала, то шторм меня победил. Олига вновь сидела на моей голове, успокаивая. Ее чудодейственные лапки немного уняли спазмы, но мне пришлось перебраться на койку, вцепиться в ее края рукой, а второй удерживать ведро, при помощи которого я умывалась, и так провести остаток времени, пока вой ветра не начал стихать, и волны не пошли на убыль.
На палубу я выбралась с зеленым цветом лица. На мою жалкую улыбку никто не отреагировал, измотанной команде было не до меня, и я стыдливо выплеснула за борт то, что выбила из меня буря. Оли покинула меня, как только все стихло, и убежала к своему хозяину. Кажется, Бонг ее отчитывал за то, что паучиха бросила его. Впрочем, как мне показалось, ее это не тронуло.
За штормом пришел штиль и все никак не мог закончиться. Поэтому вторая неделя проходила в однообразии и сонной скуке. Каждое утро я просыпалась, прислушиваясь к кораблю. Но море безнадежно молчало, и я разочарованно падала обратно на подушку. Движения отчаянно не хватало. Зато мои занятия с Красавчиком, Самелем и Кузнечиком стали явными, потому что, от нечего делать, мужчины начали подходить ко мне все чаще и увлекать за собой.
– Какого черта? – вопросил капитан, обнаружив Красавчика, замахивающегося на меня.
Изумление Лоета от моей просьбы убраться и не мешать было непередаваемым. Потом он обнаружил кока, размахивавшим перед моим носом ножом, это едва не разрушило тонкую душевную организацию… Самеля. Вэй так ревел и плевался ядом, что уже мне захотелось закрыть уши бедному великану. Брань Кузнечика капитан выдержал уже более стойко, когда застал нас перед деревянной доской, куда я еще ни разу не попала дротиком. В конце концов, Лоет ухватил меня за локоть и утащил подальше от всех.
– Я желаю знать, что творится на моем корабле, – не без возмущения потребовал капитан. – Почему я последним узнаю, что у меня тут готовят нового члена команды?
– Парни учат меня защищаться, – пояснила я. – Не хочу больше становиться бессловесной жертвой какого-нибудь мерзавца.
– Да он был всего-то один, и я успел, – возразил Лоет. – Ради этого не стоит женщине учиться у Мясника, Красавчика и, прости, Всевышний, Кузнечика всяким непотребствам.
– Это уже второй, – нехотя отозвалась я. – Первый был в Маринеле.
Вэй нахмурился.
– Его имя, – велел он тоном, не принимающим возражений.
Мне не хотелось говорить о своем позоре, но Лоет, похоже, не собирался отставать вовсе, и я все же выдавила из себя:
– Анселен Фост, офицер Его Величества. Но его уже кто-то наказал, как раз перед нашим отплытием, – поспешила я уверить капитана, чье лицо вдруг вытянулось.
– Кто? – потрясенно переспросил он, но тут же тряхнул головой и задал новый вопрос. – Когда и как это произошло?
Я почувствовала раздражение от бестактности пирата. На подобный вопрос меня бы не заставили ответить даже под пыткой. Дело касалось моей чести! Сердито взглянув на пирата, я стряхнула его руку со своего плеча.