Погоня за сказкой
Шрифт:
И все же не получалось негодовать и злиться. Как бы я себя не уговаривала, но радостное возбуждение охватывало меня каждый раз, когда я старалась вызвать в себе возмущение. Матушка, наблюдавшая за мной, сложила руки на коленях и потребовала ответа:
– Ада, о чем ты сейчас думаешь? На твоем лице несвойственное тебе легкомысленное выражение. Это связано с Дамианом Литином? – я промолчала. – О, нет! Только не говори, что тебя сумел покорить граф Набарро!
Я вновь промолчала, и мадам Ламбер, сердито сведя брови, погрозила мне пальцем.
– Никаких глупостей, Ада. Я добуду
– Матушка! – воскликнула я, пылая возмущением. – О чем вы говорите?
– Смотри мне, – велела мадам Ламбер и покинула мою комнату.
Я проводила ее сердитым взглядом, выглянула в окно и вздохнула. Нет-нет, матушка права, хоть и не о том мне говорила. Но такие, как Дамиан Литин – это путь в пропасть для порядочных наивных девушек. Слишком горяч и самоуверен. Нужно выкинуть господина лейтенанта из головы.
Глава 4
Последующие дни я просыпалась от ворчания Лили, ставившей в изголовье моей кровати корзинку с цветами, в которой непременно лежал надушенный конвертик. В первый день сердце мое замерло на мгновение, а после пустилось вскачь, как сумасшедшее, когда я тянулась за конвертиком. Но это оказалось пожелание доброго утра от графа Набарро, и я разочаровано положила записку на столик, устыдясь своего поведения уже через несколько минут.
Онорат вел себя галантно, он не кидался на меня с требованиями признаться в чувствах. Был добр и терпелив. Так почему я позволяю себе подобное пренебрежение. Тем более, что больше никто не спешил мне присылать таких приятных пожеланий. Встав с постели, я написала короткий ответ, в котором благодарила за внимание. Затем вручила Лили и услышала множество нелицеприятных эпитетов в свой адрес и адрес графа, но простила ей, потому как наша Лили иначе не умеет выражать свои мысли.
А через два дня мы с матушкой отправились к портнихе. Мадам Ламбер решила исполнить свою угрозу и вновь обновить мой гардероб. Наша портниха, мадам Фотен, была известной на весь Льено. Ее услуги стоили дорого, и не каждый аристократ мог себе позволить одеваться в мастерской у мадам Фотен. Мы могли себе позволить, на наши наряды папенька никогда не скупился, полагая, что благосостояние мужчины лучше всего подчеркивают его женщины. Матушка этим беззастенчиво пользовалась, приучая и меня к роскоши. Впрочем, я все эти бесконечные примерки и споры с мадам Фотен не любила. Меня они утомляли, а вот матушка была во всем этом, как рыба в воде. И зачастую наши походы к портнихе затягивались настолько, что я засыпала в экипаже.
Сегодня матушка особо усердствовала и придиралась, казалось, ко всякой мелочи. Портниха уже взмокла, и взгляды, которые она кидала на мадам Ламбер, были далеки от человеколюбивых. Я с мольбой смотрела на матушку, но она усердно рылась в кружевах.
– Что это, Фло? Откуда это убожество? Куда делось все твое великолепие?
– Ты держишь его в руках, Дульчина, – огрызнулась мадам Фотен.
– Наглая ложь! – воскликнула мадам Ламбер. – Покажи все.
– Перед тобой все, что у меня есть. Смотри, это же тончайшие орантанские кружева! Как у тебя хватает наглости поносить работу настоящих мастеров?! – возмущенно воскликнула
– И правда, матушка, эти кружева великолепны, – я попыталась вмешаться, но меня даже не пожелали услышать.
Пока продолжался этот невыносимый спор, я спустилась вниз, чтобы попросить воды. И когда я уже подносила ко рту стакан с водой, дверь открылась, и в лавку вошли Эдит и ее маменька. Мадам Матьес поздоровалась со мной вежливо, но прохладно, и это неприятно кольнуло меня. Эдит же улыбнулась и поцеловала в щеку. Она была подавлена, и я посчитала своим долгом узнать, что так печалит мою подругу.
– Ада, он уже два дня не дает о себе знать, – вздохнула Эдит. – После той прогулки по Городскому Саду, где мы повстречали вас с господином графом, я Дамиана не видела. Его родители уверяют, что все по-прежнему остается в силе, но меня терзают сомнения. – И вдруг с надеждой посмотрела на меня. – Ты его не видала, Ада?
Я уже было собралась ответить утвердительно, но спохватилась и… солгала. К стыду моему, я солгала. В глазах Эдит мелькнуло подозрение, она испытующе посмотрела на меня, но, не заметив того, чего ожидала увидеть, успокоилась и даже повеселела, а мне было стыдно, мне было так неприятно от этой лжи, что я поспешила обратно наверх.
– Ада, – окликнула меня Эдит. – А кто тебе этот граф?
– Его светлость просил моей руки у папеньки, – ответила я и вновь хотела уйти, но моя подруга поднялась за мной следом.
– Вы мило смотрелись вместе, – сказала она с улыбкой, но почему-то мне показалось, что взгляд у Эдит все еще испытующий. – Надеюсь, ты согласилась?
– Пока нет, но… наверное, я дам свое согласие, – произнесла я и потупилась.
– Это прекрасная новость, Ада! – наконец, Эдит окончательно расслабилась. – Я безумно рада за тебя, ты станешь аристократкой, графиней! Это ли не счастье? А я согласна и на простого лейтенанта, – все это прозвучало так фальшиво, что я невольно освободила руки из ладоней подруги, которые она сжала, натянуто улыбнулась и поспешила дальше. – Вы выбираете тебе свадебное платье?
– Нет, Эдит, матушка просто хочет пошить мне новых платьев, – ответила я, не оборачиваясь, и закрыла за собой дверь.
Как же все это гадко! Никогда мы с Эдит так не вели себя. Никогда я не лгала ей и не знаю случая, чтобы она солгала мне. И все изменилось за один день, который должен был стать днем приятного времяпровождения, а стал первым днем раздора, еще незаметного, но трещинка уже змеилась по стене нашей дружбы.
– Ах, как все это неприятно, – поморщилась я и нервно потерла руки.
Нет, определенно, если господин Литин еще раз будет искать моего общества, я должна быть тверда и непреклонна. Быть помолвке или нет, но скоро Дамиан отправится на службу, а мы останемся здесь. И если у кого-то и будет разбито сердце, то пусть не мое. А я дам согласие Онорату… потом, немного позже. Обязательно дам, он достойный молодой человек, как сумел показать, просто не буду спешить. Просто… просто я хочу еще немного насладиться свободой. Да, именно так, хочу провести это лето свободной от обязательств. А в первый день осени я скажу свое «да», если его светлость еще будет меня ждать.