Погранец
Шрифт:
Нормально это время прошло, помимо того, что как и другим детям пришлось уроки в школе посещать, так как секретность по поводу этого бункера навели серьёзную. Так как знал о нём ограниченный круг лиц, то кинофильмы внутри я крутил только для жителей и раненных. А так сам разъезжал и давал кино бойцам. В дождь, в снег и в пургу, я всегда был на страже кинофильмов. И меня ждали. А когда наши освободили эти места и двинули дальше, партизаны влились в боевые части, пополнением. Деревенские вернулись к своей деревне, копали огороды, сажали овощи, картошку. Рубили лес, строить хаты. Это на следующий год, пока заготавливали, всё равно не успеют, поэтому рыли землянки. Я с деревенскими не остался. Харламова вот оставили, комендантом Барановичей. А тот прихватил меня с собой киномехаником, правда, меня официально вывели из состава расформированного партизанского отряда, я получил документ, что состоял в партизанах с такого-то времени, по такое-то, имею такие-то награды, за такие-то дела, заваренный подписью Харламова и печатью коменданта. Работал я в здании кинотеатра, у меня и начальство было, заведующая кинотеатром. Помимо нас двоих ещё кассир, бухгалтер и уборщица.
Я сейчас и сидел на берегу пруда, и дулся, когда майор подошёл. Потрепав по плечу, тот тоже стал смотреть на мелкие волны. Молчание длилось минут пять, когда тот сказал:
– Извини, Терентий, не смогу я тебя с собой взять. Меня назначили в штаб Первого Белорусского фронта. В разведку. Сыном полка взять не смогу.
– Так я и не просил, - я даже удивился словам того.
– Да и честно говоря желания не имею. Меня пока всё устраивает.
– А как же обида что отобрали проектор?
– Ну должен же я показать, что меня обидели, чтобы, когда исчезну, не удивились.
– Так, - с хмурым видом, протянул тот.
– Куда это ты пропадать надумал?
– Пока не знаю, думаю в Москву подамся, хочу на столицу поглядеть. Потом, наверное, на Дальний Восток. Это вы люди подневольные, а я теперь вольная птица.
– А туда зачем?
– Так я там родился, местный, отец там служил, пока его в сороковом не перевели сюда.
– Сюда вернёшься?
– Не знаю, - пожал я плечами.
– Вряд ли. Если только на зиму, но это если к Владивостоку не уеду. Перезимую, а дальше видно станет.
– А я транспорт нашёл, хотел тебя к деду Матвею отправить. Там сейчас великая стройка. Два сруба для изб уже поставили, зимой с ними закончат. Землянки копают. Я помог чем мог, но сейчас сам видишь, уезжаю.
– Если я пропаду, у вас проблемы будут?
– Нет, - подумав, отвели тот.
– Я уже ни за что не отвечаю. Вечером поезд у меня. Да, новый комендант приказал тебя в Минск отправить, там детдом уже работает.
– Обломится. Сделайте вид что не нашли меня.
– Хорошо, - вздохнул тот.
Что-что, а Харламов отлично знал, давить на меня нельзя, как и принимать за меня решения. Был военным и выполнял приказы, то это по службе положено, а как сняли с учёта, то всё, в мою жизнь не лезть. Пока тот комендантом был, успел раз пять обжечься на этом, пока не понял, как себя со мной вести. Вот и тут знал, что раз я решил, то не отступлюсь. Да и в курсе что я человек серьёзный и проблем от меня ждать не стоит. Просто волновался за меня.
– Ну что, прощаемся?
– хлопнув ладоням по коленям, спросил тот.
– У меня ещё дела, нужно успеть.
– Прощаемся.
Мы встали, отряхивая брюки, тот тёмно-синие командирские галифе, а я солдатские шаровары. И обнялись. Недолго простояли, после чего козырнули друг друга и отошли. Ну и отлично, не люблю долгие и слезливые прощания. Направился я к окраине города, пора покидать его, тут уже ничего не держит. В общежитие мне не нужно, ещё утром ту мелочь, что была, забрал. Уже понял к чему всё идёт с новым комендантом, поэтому подстраховался. Да и ничего серьёзного на самом деле я там не держал. Уйти смог спокойно, никто не задерживал. А что, я в своей форме был, погоны сержантские, присвоили незадолго до освобождения территорий. В кармане справка, что я работник городского кинотеатра. Вообще её забрать должны были, но видимо забыли, а я и не подумал напоминать. На голове кубанка с красной полосой, на ремне только фляжка. Карабин я сдал в комендатуру, когда меня из состава отряда вывели. Ещё бывшая гранатная сумка на боку, я ремень укоротил, и та как котомка. Для мелочей очень удобно. Вообще кубанка, это не для нашего региона, но у меня в запасе была, да и считается символом не только казачества, но и партизан. Так что из устава не выбивался. А теперь форму можно снять, но чуть позже это сделаю, хочу на прощание деревенских наших посетить. Подарки им сделать.
Пройдя опушку, Взором поглядывал, чтобы на мину не напороться. Тут ожесточённые бои шли, и немцы чего только не оставили. Да и сам лес опасен, в них ушли окруженцы и приспешники врага. Наши конечно прошлись сетью, но слабо, многое не заметили и пропустили, были уже нападения и пропажи людей. Работает милиция и госбезопасность, ну и подразделения охраны тыла, только они немногочисленные. Да комендатура выделяла людей. Для деревенских они тоже опасны, но и оружие у тех было, пока не приказали сдавать. А по лесам им немало приходится ходить, сбор грибов и ягод, тут не только для себя, но и нужно сдавать определённые объёмы на нужды Красной Армии. Грибов, картошки, овощей, определённые объёмы на каждого жителя возложены. Обязали сделать. А ведь армия наша пришла сюда в конце весны, наши уже посадили. Всеми возможными способами доставали рассаду, я тоже участвовал, на полянах в лесу копали огороды, делали грядки и сажали, не только деревенские, но партизаны все поляны засеяли. Не бросать же, вот и ходят как на свои участки, поливают, траву выщипывают, так и на бывшие партизанские. Тоже ухаживают. Там шалаши стоят, живут вооружённые дежурные, что диких животных отваживают. Ограды-то нет. Так что не просто им там жить, ох не просто. Я же план по легализации выполнил, снова в деревне жить не хочу, уже говорил, мне на Дальнем Востоке интереснее. Так что посещу людей, что за полтора года мне стали как родные и можно заняться делами. Некоторые планы выполнить. С людьми и вон Харламовым я прощался вежливо, мосты не рушил, не оставляя недругов за спиной. А я планировал сюда вернутся. А как же? Я тут собирался получать комсомольский билет и паспорт, а также сдать экзамены и получить аттестат на среднюю школу. Люди знакомые все, помогут.
Что по планам, то да, есть такое. У меня двести двенадцать тонн в хранилище свободное. Времени мало, всё свободное, а оно очень редкое, я тратил только на поиски схронов, поэтому не заполнял, а больше тратил. То туда мешок крупы, то сюда мешок соли. Или мешки овощей для рассады. Или чая. И постепенно уходило. Не заметил как. Да и качалось хранилище-то. С момента как вселился в это тело три года прошло, увеличилось более чем на сто тонн. Сейчас у меня две тысячи двести семнадцать тонн. Две тысячи занято. Так что качалось, сам раздавал, якобы в схонах находил, и вот так набралось. Я только рад. Коллекцию имею, так пора пополнять. «Тигр», «ИС-2», «Т-34-85» и «Т-34-76». Ту машину, что с башней-«гайкой» и командирской башенкой, образца сорок третьего. Я на улицах Барановичей такие машины видел. А у меня в коллекции её нет. На самоходки махнул рукой, для них уже места нет. Разве что для одной, вроде «ИСУ-152». Мощная штука. Хотя нет, не хватит, лучше свободное место топливом и боезапасами к машинам доберу. Также леса почищу от бандитов, работая ночами. Особенно вокруг деревни, стоит обезопасить их, хотя конечно это фигня всё. Банды и окруженцы на месте не сидят, редко такое, постоянно перемещаются, уничтожу одних, придут другие, но планы менять всё равно не собирался. Вот так я и бежал по лесу, поглядывая под ноги, до деревни тут минут сорок. На дорогу не выходил, да и вообще поглядывал по сторонам, мало ли кто встретится. Иногда смрадом разложения несло, немцы не пограбленные лежат, никому до них дела нет. Да и сил на это тоже. Других задач, куда важнее, больше поставлено, так что пусть лежат, удобряют нашу землю. Тут я приметил подберёзовик, молодой, так что быстро достал пустую корзину, и начал сбор. Грибные блюда я любил, глупо отказываться от такой добычи. А они, то тут, то там. Эта часть леса вся в берёзах была. Так что до вечера тут занят был. Три корзины собрал, тут же пообедал, а вот ужинать в деревне собрался.
Поэтому выйдя на дорогу, что вела к ней, достал «полуторку», ту самую кинопередвижку, и стал готовить её. Да, я собрался сделать кинопоказ напоследок, яркий и динамичный. А я восстановил в памяти фильм, да и помнил его, он у меня на ауре записан, когда жил в мире магии, записал на магический амулет и смотрел, да и показывал, когда бродячим иллюзионистом был. А фильм интересный, «Пираты Карибского моря». Тот самый, с проклятыми пиратами, что под светом Луны, превращаются в скелеты. Капитан Джек Воробей ждёт своих зрителей. А готовил я машину не столько к показу, сколько грузил в фургон подарки для деревенских, те что особенно остро необходимы. Например, два мешка соли. Четыре головки сахара, сами наколют. Варенье делать нужно, пригодится. Потом четыре канистры с керосином. Вообще ходовой товар, я даже угонял у немцев грузовик с бочками керосина, и партизанам ушло, и нам. Вещь дефицитная. Спичек ящик. Ну и конфет коробку, немецких, шоколадных. Детям же тоже что-то нужно. Потом три тюка ткани, белой, зелёной и синей, на одежду и платья. Коробку с нитками и иголками. Стопку шерстяных одеял, два десятка штук. Ну и всё, хватит на этом. Запустил двигатель кривым стартером. Пытался сам, но силёнок не хватает, хотя ем за двоих, тогда напитал тело пси-силой и одним движением плеча завёл мотор. Утроившись в кабине, с рулём нормально, но до педалей с трудом доставал, хотя если сесть на край сиденья, то пойдёт, и я покатил к деревне. Тут с километр осталось. Метров триста проехал и две девчушки лет двенадцати встретил, с корзинами. Возвращались. Тоже грибы собирали. Первым делом выдал конфеты, это обычное дело от меня. Корзины в фургон, а обе пигалицы ко мне в кабину, так и доехал, общаясь. Сообщил, что новый фильм везу, в области ещё никто не видел. Иностранный, про пиратов, и главное, он цветной, так что те были полны энтузиазма. Смотреть будем вечером, как стемнеет.
От них и новости узнал свежие, оказалось те срубы, их три, а не два, это две бани, да, они нужны, деревня крупная, одной мало на всех, и будущая часовня. Похоже деревню хотят селом сделать, церковь будет, считай село. А что, место хорошее. Речушка мелкая течёт. На её берегу обе бани, кстати, и ставили. Плотник Иван работает, с помощниками. Уже рубит пол, потолок, прорубил окна и двери, делает их. Печки начали ставить, на кирпичи разбирают остатки печных труб, где сгоревшие дома стояли. В общем, нормально, выехали из леса и по полю, тут дорога телегами укатана была, мимо огородов и поля, пшеницу посадили, доехали до окраин деревни, от опушки до неё метров семьсот было. К нам, узнав меня, машину поставил в центре деревни, уже со все ног бежали дети, целая орава, сшибая всё на своём пути, так что начал из кармана конфеты доставать и с улыбкой их раздавать, параллельно общаясь с дедом Матвеем. Оказалось, тут на отдых подошёл и встал взвод из подразделения охраны тыла. Гоняли банду. Уничтожена та была. Сюда раненых принесли, троих, тяжёлых нет, и вот остановились на отдых и ночёвку похоже. На меня взводный, лейтенант, с подозрением глядел. Хорошо справку о том, что работаю в кинотеатре Барановичей, сохранил, предъявил, сообщив, что езжу теперь и показываю фильмы в деревнях. На меня такую ответственную работу возложило начальство. Обещал фильм новый, иностранный про пиратов, и цветной. Впрочем, жители деревни на лейтенанта сразу наехали, и объяснили, что партизан я бывший, форму и награды по праву ношу. Они меня хорошо знают, а лейтенанта видят впервые, как и его бойцов. Дальше начал раздавать подарки из фургона. Причём, чек выдал на руки деду Матвею, чтобы проблем не было, мол, откуда взялось. Куплено на складе в Минске. Бланк печати и подпись с описанием покупок. Всё в порядке. Деревня так и жила коммуной одной семьёй, коммуне их и передал привезённое. Подарки разносили по землянкам, позже разберутся, хотя что и сколько я привёз, уже все жители деревни знали.