Пограничная река. (Тетралогия)
Шрифт:
— Подумать надо. Может, завтра и попробуем. Пару дней назад крупных льдин вообще почти не было. Откуда такие появились?
— Как только пошёл лёд, их на берег и на мели выдавило. Сейчас вода поднялась, вот и потащила их.
— Ишь, какой умный! Все ты знаешь!
— Верно говоришь, не будь меня, ты бы давно пропал со своей тупостью. Вон Кабан топает со своей вершей, может, поймал чего?
— Не думаю, — голос Добрыни был полон скептицизма. — Житейский опыт мне подсказывает, что если б поймал, то не стал бы на новое место тащить.
Олег молча признал правоту вождя. И правда,
— Что, полный ноль? — уточнил Добрыня.
— Рак… Залез туда зачем-то, — ответил Кабан.
— А разве они по холоду не спят? — удивился Олег.
— Наверное, нет. Только что толку, никто ведь за ними не полезет.
Спорить с утверждением не стали: холодная вода не слишком манила для подобной деятельности. Поднявшись, Добрыня направился в сторону залива, где рыбаки без особого энтузиазма гоняли на лодке среди застывших льдин, напоследок буркнул:
— Ещё пара дней, и будем песок жрать.
Посидев немного, Олег тоже поднялся, но направился в другую сторону. Пусть они и отрезаны от всего мира, но это не повод предаваться лени, подавая дурной пример остальным. Приятно, конечно, посидеть на тёплом весеннем солнышке, но пора заняться более серьёзными делами, убивая время, оставшееся до ужина.
В кузне вовсю стучали молоты — хозяйство Алика просыпалось с рассветом и успокаивалось только на закате. Вот уже третий день Олег мастерил себе щит. За зиму он нахватался полезных навыков у более опытных кузнецов и считал, что сумеет самостоятельно справиться с задачей. До этого ему уже удалось выковать хороший шлем, правда, не без посторонней помощи, но основную работу выполнил своими руками. Выдумывать что-то оригинальное никто не стал — за образцы брали местное вооружение и доспехи. Возможно, они и уступают лучшим изделиям земного Средневековья, но других моделей у островитян не было.
Едва Олег переступил порог, как на уши обрушился просто чудовищный грохот — главный молот бил редко, но зато на совесть. Удур вновь закрутил рукоять ворота, поднимая к потолку чугунную чушку, утяжелённую камнями. Она быстро и на диво ровно сплющивала куски металла, заменяя труд нескольких молотобойцев. Алик упрямо называл сей примитивный агрегат «прокатным станом». Олег потратил немало времени в жарких спорах, доказывая ему абсурдность в этом случае подобного термина, и давно уже махнул рукой. Какая, впрочем, разница? Хоть горшком назови — действует, и ладно.
Работая над щитом, Олег обратил внимание, что хозяин кузницы занят ревизией. Алик с озабоченным видом заглядывал во все углы, исследовал корзины с обрезками, пересчитывал пластины и чушки металла. Его озабоченность была понятна — за зиму островитяне извели почти всё железо и руду, запасённые по осени. Были мысли попробовать наладить добычу в холодный сезон, но от этих намерений пришлось отказаться — слишком уж много потребуется усилий.
Еда закончилась, руда и уголь почти закончились, да и дрова давно вышли — люди вовсю уничтожали островную растительность. Хорошо хоть без воды не остались. Предаваясь грустным размышлениям, Олег вбивал бляшки-заклёпки в заранее прожжённые
Бросив работу, Олег скинул кожаный передник, выскочил на улицу и поспешно направился к сторожевой вышке. Завидев, что туда же спешит Добрыня, махнул ему рукой, показывая, что успеет первым. Вождь кивнул, замедлил шаг: он знал, что в случае необходимости Олег сверху коротко обрисует ситуацию — карабкаться по крутым лестницам здоровяк не любил. Давно пора соорудить более прогрессивную вышку, но сдерживало отсутствие строевого леса: по зиме его доставлять нелегко.
Уже преодолевая последний пролёт, Олег поморщился от очередного пронзительного звона, раздражённо закричал:
— Анька! Хватит лупить! Или ты думаешь, что кто-то тебя ещё не услышал?
— Извини, я не думала, что ты уже рядом.
— Как ты сама не оглохла?! Я эту железяку непременно утоплю. Звук просто омерзителен.
— Зато слышно хорошо.
На этих словах Олег выбрался на площадку, не удержался от улыбки при виде жены, замершей со стальным прутом в руках. Слова парня явно остановили её перед очередным ударом.
— Ну, что стала? Собралась мужа по голове огреть?
— Хорошая мысль, — тут же ответила девушка.
Добрыня, наблюдавшей за встречей супругов снизу, недовольно заорал:
— Вы там ещё целоваться начните! Задолбали своей великой любовью! Может, для разнообразия всё же скажете, по какому поводу концерт?
Не отреагировав на призыв вождя, Олег кивнул Ане:
— Ну? Что случилось?
— Сигналят!
Без дополнительных расспросов Олег подскочил к западному краю площадки, взглянул в сторону правого берега. Так и есть, в полосе пойменного леса, темнеющей выше желтоватых камышовых зарослей, ярко сверкнул солнечный зайчик. Сигнальщику пришлось подняться вверх по течению, чтобы поймать отполированным бронзовым диском отблески заходящего светила и направить их на остров. Ещё несколько минут, и подобный номер вряд ли бы ему удался.
— Возьми бинокль, — предложила девушка.
— А ты смотрела?
— Да. Но ничего, кроме блеска, не различила. Слишком далеко. И что сообщить пытаются, тоже не поняла.
— Тогда и я смотреть не буду.
Олег нахмурился, не зная, что сказать вождю. Примитивная азбука, разработанная для гелиографа, не позволяла быстро передавать объёмные сообщения. В основном она состояла из коротких условных сигналов, предусматривающих разные явления. Однако разобрать сейчас, что хотят сообщить охотники, не получилось. Добрыня, устав стоять под башней с задранной головой, крикнул:
— Ну что там?
— Охотники сигналят.
— И что сигналят?
— Да не понять. Солнце почти село, сигнальщик, видно, с дерева работает, под большим углом. Ничего не понятно.
— Толку с этой азбуки!
— Нет, в этом никто не виноват. Час назад ещё можно было нормально передать сообщение, но сейчас чудо, что вообще сигнал заметили. Они километра на полтора от лагеря поднялись, чтобы хоть как-то посветить.
— Ладно, спускайся вниз. Хватит орать на весь посёлок.