Пограничник
Шрифт:
Смотрелась эта фраза жалко. Ай да я!
Приглашением воспользовалось до чёрта народу. В основном родственники тех, кто не явился в город после битвы. Это богатые горожане, у них богатые родственники, вот они превентивно явились выяснить, кто из горожан погиб, кто в плену, чтоб предложить выкуп. Ибо город платить не будет — оно ему надо? Город договаривается о самом процессе передачи людей и денег. Платят те, кому пленные дороги. Либо если это нереально крутой чел, вроде герцога, принца или короля. Вру, и город тоже будет выкупать, он же в ответе за этих людей. Но этого выкупа можно ждать довольно долго — магистрат будет торговаться и сбивать цену до последнего,
Почему все, а не родственники только живых?
Так мы ж не создавали списков, кто выжил. Я просто приказал собрать трупы и закопать. Причём и наёмников, и горожан вместе. Своих похоронили отдельно, в братских могилах, но могилах, а не в яме как попало. Их уже начал отпевать поселковый падре. Алкаш и пьяница, но другого падре рядом нет. А городских — городские потом отпоют.
Но вот кого надо отпевать, а кого выкупать, в городе не знают. А потому как только делегация Феррейроса скрылась в северо-западных воротах, оттуда началось буквально паломничество. Около тысячи человек, наверное, включая женщин. Больше половины — именно женщины. Видимо подспудно понимая, что женщина не несёт угрозу, им так проще с нами договориться — они точно на нас нападать не будут и мы будем расслаблены. Матери и жёны покойников (я-то мысленно всех считаю покойниками), а ещё — старики, видимо по той же причине, старик редко может что-то противопоставить физической силе воина, а после подтянулись и просто смелые горожане — поглазеть на мероприятие. Поскольку обманывать покойничьих родных не хотел, дескать, к обмену готов, а разочаровывать раньше времени — провоцировать массовую истерию в лагере(или около) с участием тучи баб, от проблемы убежал — свалил в посёлок. Официально — проследить за конвоем пленных к месту казни.
Горожане и горожанки тем временем оббивали все пороги лагеря, просочились туда, куда в обычное время просочиться невозможно, прорывали кордоны из моих воинов, но никто никакой ответ, кто, когда и за сколько, им дать не мог. А в это время бригада в полсотни мужиков Дионисия под предводительством трёх плотников в сотне метрах от лагеря сооружала монструозные конструкции в минималистском стиле. С брёвнами и шестами в посёлке проблемы, делали предельно примитивно, зато на совесть. Задача виселиц — выдержать на минимальной площади максимальное количество повешенных. Никаких «распятых вдоль Апиевой дороги», эффективность в ущерб эффектности.
За мной можно сказать гонялись, нашли и в посёлке виа. Отроки Тита что только не делали, чтобы не подпускать особо настырных горожанок и пожилых уважаемых горожан, пытающихся дозваться, докричаться до меня, выкрикивая свои имена и посты, и суммы, предлагаемые за томимых в моём плену. Голова разболелась, и деться было решительно некуда. Еле-еле добрели до места казни, в окружении уже аж трёх сотен бойцов. Вокруг нас собиралась толпа — может зря пригласил всех желающих?
— Хлодвиг, давай, выставляй стену щитов и оттесняй их nahyй! — подозвал я Мериду, задача которого была прозаическая — охрана лагеря. Он и его парни, да и вообще все вокруг, были на взводе — обилие гражданских раздражает, а тут вдруг ещё и горожане пойдут на вылазку? Лишние люди в военном лагере это катастрофа. Понимаю древних полководцев, начинавших наводить порядок в армии с того, что выгоняли за пределы военных частей и лагерей всех лишних, и особенно — женщин.
— Есть! — козырнул кулаком к груди барон.
— Сеньоры, возможны провокации. — Это я к собравшимся за инструкциями остальным баронам. — Сделаем так…
Баронские воины оттеснили толпу. Сотню Рохаса (там десятков шесть на ходу, он больше всех пострадал в бою с наёмниками) остались охранять лагерь. Дедушек попросил заняться самым важным — транспортировкой и охраной пленных, а также передачей «расстрельной команде» — палачей у нас собой не было, не взяли, пришлось искать волонтёров-любителей, потому «расстрельной». Накидывать петли на горло и тянуть за верёвку НАНЯЛИ троицу кандальников, я пообещал скосить за это срок с пяти лет до двух ударной работы на свежем воздухе. Эти явно в своей жизни убивали, терять им нечего, быстро согласились, пока я не провёл открытый кастинг среди им подобных. Воинам казнить неможно! В бою — можно, а так, наказывать, только палачи. Ибо, как известно, палачи не попадают в рай, это пропащие души, в отличие от воинов, у которых шанс есть.
Парни, завидя колонну ходячих, выдвинутую из посёлка, начали постепенно носить и водить из охраняемых палаток для раненых неходячих. Многие пленные были в горячке и без сознания, кто-то ещё как-то… Плевать. Заслужил — получит, даже без сознания. Как только во мне проявлялось человеколюбие Ромы, я мысленно возвращался к девочке в белом платюшке, и рефлексию как рукой снимало. Или её беременную покрытую трупными пятнами маму вспоминал. Вот уж враги рода человеческого эти селяне! Из-за них бедных праведных наёмиков казнят!
Зрители, наконец, поняли, что ожидается что-то более важное, чем просто казнь, начали давить и напирать, что-то опасливо выкрикивать, но сдвоенная шеренга закованных в броню и кольчуги воинов за стеной щитов осаждали готовые сорваться горячие головы. Бойцы Мериды и Алонсо оттеснили горожан на метров пятьдесят от виселиц. А сзади стоял резерв — небольшая оставшаяся армия Ингрид, но зато верхом. Будут бузить — затопчут, и как зовут не спросят.
— Этого, этого, этого и этого! — указал я на Хуго и трёх других выживших командиров отряда. — В сторону!
— Есть!
— Есть!
Двое были сильно ранеными, двое, Хуго и ещё один — легко. Их надо допросить. Допросить, а не опросить, как делал я, ибо я просто по-свойски с этим Смелым поговорил.
— Что ты задумал, Пуэбло? — напрягся наёмник.
— В замок их отвезём, — не ответил я, отдав команду парням Ковильяны. — Моему претору и палачам. Будут давать показания, кто, где, как и по чём.
— Сукин сын! — Это второй «ходячий» капитан.
— Мне этой фигнёй некогда заниматься, у меня есть человек, который получает жалование. Сеньоры, это не значит, что я вас помиловал, просто мне нужно знать ВСЁ, что знаете, но не договариваете вы! — сделал я страшные глаза, но они не прониклись.
— Слышишь, Пуэбло! Да ты… Хр-р-р-р…
Это второго капитана вырубили ударом под дых, чтоб не «вонял», отравляя и так похожий на грозу по накалу воздух перед виселицами — теперь уже все понимали, что это виселицы.
— В палатку, где были арестанты их. Хотя нет, — остановил парней, — пусть постоят, посмотрят. Может хоть чуть поумнеют.
Пленные из рядовых и ходячих тоже пытались кто что-то выкрикнуть. Кто-то брыкался. Все, нарушавшие порядок, получали чувствительные тычки — парни не церемонились. Сотня погибших ведь была и с нашей стороны — а это их друзья, коллеги, напарники. Тем более, враг первый начал «плохую» войну, и народ всё понимал даже без моей накрутки про туман и железных птиц.
— Уважаемые жители графства Пуэбло, граждане Феррейроса и гости нашего региона! — начал толкать я речь, взойдя… На эшафот? Это не эшафот, у эшафота проваливается люк, и повешенный падает, весом тела ломая шейные позвонки. Некогда эшафоты строить, просто возвышение. А верёвкой казнимых будем просто душить. Но меня видно, пусть и не всем — возвышение невысокое. — Мы собрались здесь для казни преступников, татей и бандитов, напавших на графство Пуэбло!
Пауза. Нарастающий гул за стеной из держащих линию парней. И пока гул не затопил всё, продолжил: