Пограничник
Шрифт:
— Ей надо мужа найти, — грустно усмехнулся я. — И я сказал чтоб сама искала — не хочу в этом участвовать. Вот она его и ищет. Ладно, с богом. — Я отъехал на десяток метров и махнул рукой. — Гвардия, за мной!
И мы с Титом, с его воинами и моими тремя десятками, поехали обходить по дуге через поля наёмническое войско. Время не ждёт.
— Какого донжона ты сюда попёрлась! Какого донжона попёрлась ТЫ! — ярился я, расхаживая по её палатке. У неё была единственная палатка в войске, остальные спали под открытым небом, благо сейчас нет дождей. Ибо нашему войску главное — мобильность. Папочка был попаданцем (который раз убеждаюсь) и внедрил тут такую штуку, как тёплый шерстяной суконный спальный мешок. Мы с баронами, кстати, последние дни также спим — не до сибаритства, враг рядом. А ей, как барыне, шатёр ставят.
— Ричи, милый, я не понимаю вообще, к чему эти претензии? — Я был зол, но на неё злость не действовала. Ингрид стояла непробиваемой стеной. — Я выполняю свою работу. Работу командующего сотней. И выполняю приказ военачальника, и ты больше всех за это ратовал.
— К тому, что ты — женщина! А тут — набеговая наскоковая война! — сорвался я, вспыхнул, но тут же поумерил пыл — спалю палатку к чертям. — Война крайне мобильная. А у тебя и красные дни календаря могут быть, и гигиена, и одеваться/раздеваться/переодеваться надо наравне с мужчинами. И, прости, в сортир поссать и посрать сходить отдельно. Ладно в главном войске — у них там лагерь с удобствами. А тут — боевой поход по принципу герильи! Партизанская война! Ты очумела, женщина?
Она вспыхнула, покраснела.
— Вообще-то, Рикардо, я не неженка. И к лишениям привыкла. И красные дни ещё не скоро — успеем гадов победить. И воины у меня хорошие — отворачиваются, когда на яму хожу. А про шуточки — как будто над тобой и баронами их бойцы не шутят. Не белоручка-неженка, переживу.
Бесполезно. Поняв это, я сделал самое мудрое, что мог — заткнулся.
Ночью ничего не получилось — не было сил. Оба вымотались. Мы по дороге сюда вплотную съехались с одним из летучих отрядов человек в двадцать, постреляли в него, а потом долго удирали, пока не выманили на открытое ветрам место, где к нам присоединились поджидающие в засаде Тит и его десятки. И мы погнали pidorov назад — нас было сильно больше. Четверых грохнули — под ними пали от стрел и гонки кони. В плен не брали, сразу в распыл. Потом бомбили телеги, штук двадцать. Не мудрствовали, выбивали стрелами возниц — нефиг было ехать с боевой колонной на чужую землю. Пока не приехала армия в сотню копий, резерв Смелого, и мы снова полчаса бешено скакали в степь, спасаясь от них. И только потом, дав коням попить в ручье, поехали на встречу с Ингрид. В общем, веселились, пока есть возможность. Разведка боем.
Ехать в лагерь к основному войску эта миледи категорически отказалась. И не в том она возрасте и статусе, чтобы дать по жопе. Тит Весёлый также отказался оставаться за главкома этого отдельного налётного корпуса:
— Ты, твоё сиятельство, думал, как меня бароны слушаться будут? А нам с ними взаимодействовать. А Ингрид она хоть и молодая, но баронессой поставлена, святой отец на то благословение дал и службу служил. Пущчай она будет главной. А с войском так и быть, управлюсь. — Лукаво усмехнулся. — Да и не смотри ты так. Ну, дура баба, не без того. Но талантливая. И люди её слушают, и команды выполняют, и ещё не было такого ни разу, чтоб я её команду своей волей отменял. Дополнял — да, но так, чтоб супротив логики она пёрла — такого не было.
Талантливая? Начинающий стратег? Пусть и в юбке? Ну-ну.
Ладно, уговорили. Сдался. И сделал лучшее, что мог — двинул в лагерь к Алькатрасу в одиночестве… Найти бы его ещё.
Зря переживал — меня самого нашли. Баронские разъезды. И проводили к новому лагерю, разбитому вне вида города.
А поставлено тут всё будь-здоров! Есть плюсы от житья в Приграничье — бароны опытные и безопасностью не пренебрегают. Целая куча разъездов — мышь не проскочит. Лишних коней бароны оставили… Та-дам… Оставили коней… В головном посёлке виа. И правильно — у этого проекта сам король в долевом участии. И этот король уже на горожан прикрикнул, чтоб не бузили и в сторону виа даже смотреть косо не смели. Конечно, коняшек там припрягли на работы, ну да бог с ним. Правда я в отличие от горожан окрику из Альмерии не внял, и всё равно воюю, с самим городом, на виа даже дышать косо боюсь, но тут уже мои проблемы и мои сложности, прощать их или нет. И риск по сусалам от короля получить также на мне. Но главное, виа в данный момент вынесена за скобки конфликта, никто из нас не трогает посёлок, ни они, ни я, как будто дорога строится в параллельной вселенной. Что же касается баронской армии, пока парни взяли по боевой и заводной лошадке, жрачки — минимум, на несколько дней, и ждали меня с «мудрыми» приказами, что делать дальше.
И кстати, во я обапел! ПОЛЕВЫЕ КУХНИ! Полевые, блядь, кухни — вот что надо было «придумывать» чтоб прогрессорствовать в первую очередь! Это ж охренеть сколько и времени и сил можно сэкономить! Выделить отдельную хозроту, тачанки-ростовчанки с передвижными котлами и запасом дров и круп, и солдаты только на привал — а им уже готовую кашу. А то пока остановятся, пока костры запалят, пока вода вскипит, пока сварят… Уже сбор и снова в поход. Решено, вернусь в Пуэбло, пусть Соломон думает, как это сделать. Фляги — хорошо, чаны для плесени и сахара — отлично. Но теперь надо котлы для солдатских кухонь изобретать и лить. Как обычно, пусть сами до всего дотумкивают, только подкину им идею пружин и рессор. Намёком, так сказать, дальше пусть долбятся. И у церкви претензий не будет — сами, всё сами местные изобрели!
Весь вечер обсуждали планы, в основном с командованием и ключевыми офицерами. Планы мои никому не понравились, но лучше предложить никто не смог. К ночи кто-то заикнулся о сказке, но в лом, сегодня братва и кольцо ещё покурят. После совещания вырубился спать без сил.
На следующий день поехал смотреть Феррейрос. Часа три разъезжал по окрестностям, пялился в бинокль на фортификацию. Честно, просто посмотреть хотел и всё, но на меня сагрились из города войска, десятков шесть-семь. И мы вначале долго скакали, выманивая их, затем, когда они не купились и поскакали обратно, преследовали, обсыпая ливнем стрел. Снова завалили четверых лошадок (не специально, так получилось). Пленных приказал кончать на месте — время сантиментов кончилось. Тела не обирали, просто сняли доспехи, забрали оружие, и стилеты в глотку. Даже допрашивать их не стал — некогда. Из города на нас шло подкрепление — шобла рыл в сто пятьдесят (а нас не более полусотни). Пришлось срочно валить, и уже без картинных преследований в обратную сторону.
К вечеру явились бароны с докладом. Враг движется. Феррейрос проявляет беспокойство — перехвачено три разъезда, и несколько разъездов горожан видели, но те смогли уйти. В общем, в районе орудуют не только наши летучие отряды, но и сверхмобильные горожане численностью три-пять человек. Не сила, если вас десяток, но для снабжения могут представлять угрозу — возницы телег беззащитны.
— Наёмники как? Есть сведения?
— Идут, медленно, — покрутил усы Ковильяна. — Ингрид говорит, темп замедлили ещё сильнее. Много возниц повыбито. У неё есть связь с сеньорами Рамосом и Алонсо, те говорят, что постоянно терзают врага, стычка за стычкой. Но без серьёзных боёв. Твоя школа, Ричи.
— Да с чего ты взял, что моя, дядька Рикардо? — усмехнулся я.
— Понял уже. — Он сдвинул брови, мол, меня не обманешь. — Понял уже твой почерк. Война на расстоянии, как можно меньшие потери и беспредельная жестокость.
— Так они сами напросились, дядька Рикардо.
— Ну-ну! — хмыкнул стоящий рядом Алькатрас.
Мне стыдно от его взгляда не было. Да, я и собирался быть жестоким. Но жизнь показала, что таковая «беспредельная жестокость» тут существует, я не отморозок по местным меркам… буду… а просто… Ну… «Суровым военом». Но что можно вынести из его слов — я тоже «палюсь», как батя. А ещё читаем, предсказуем, а это не есть гут.
Впрочем, о поведении подумаем после войны, когда победим. Пока надо одержать победу.
Они шли не двое, а трое суток. Я скучал, развлекался только деловой перепиской — больше на рожон не лез. Геройствовать тут есть кому. Горожане вылазки делать не рисковали, послов также не присылали, но их дозоры виднелись то там, то сям. Как, впрочем, и наши. Дозоры друг с другом играли в догонялки, но стычки почти ничем не заканчивались — противник был легче, без доспеха, и наши отставали. Лишь одного «героя» горожан смогли подстрелить и доставить в лагерь. Тот не запирался, честно сказал, их выслали для связи с приближающимися наёмниками. У города с ними связь односторонняя — у Хуго Смелого есть голуби, а вот ему самому из Феррейроса информацию передать затруднительно. Больше чел не знал ничего. Впрочем, раз не сопротивлялся — заслужил быструю смерть, и кончили его безболезенно, тут же, в шатре.