Пограничные бродяги (др. изд.)
Шрифт:
Охотник медленно обнажил свою голову и, поднимая глаза к небу, с выражением глубочайшей благодарности тихо произнес:
— Боже, благодарю Тебя!
Между тем к Транкилю подошел всадник, которого ему удалось спасти столь чудесным образом.
— Теперь я ваш должник, — сказал он, протягивая руку своему спасителю.
— Нет, это я в долгу перед вами, — прямодушно отвечал ему охотник. — Если бы не ваше самоотверженное поведение, я пришел бы слишком поздно.
—
— Может быть, но как ваше имя?
— Чистое Сердце. А ваше?
— Транкиль. Дружба наша должна быть вечной.
— Охотно принимаю ее. А теперь позаботимся о том, чтобы привести в чувство эту бедную девушку.
Оба новых друга еще раз крепко пожали друг другу руки и направились к Кармеле, около которой уже хлопотал Квониам, употреблявший все усилия, чтобы вывести ее из состояния глубокого обморока, в котором она находилась.
Когда же Транкиль и Чистое Сердце заменили Квониама у тела молодой девушки, то последний принялся поспешно собирать сухие ветви, чтобы развести огонь.
Между тем через несколько минут Кармела очнулась и скоро была уже в состоянии объяснить, зачем она попала в этот лес, вместо того чтобы спокойно спать у себя в венте дель-Потреро.
Рассказ девушки продолжался в течение нескольких часов, вследствие ее слабости и испытанного ею сильного потрясения. Мы же вкратце передадим его читателю в следующей главе.
ГЛАВА XVIII. Ланси
Кармела долгое время следила взглядом за бешеной скачкой Ягуара по полю. Когда же он исчез в отдалении, углубившись в дремучий лес, она печально опустила голову и в глубоком раздумье медленными шагами вернулась в венту.
— Он его ненавидит, — прошептала она растроганным голосом, — он его ненавидит. Захочет ли он спасти его?
Она упала на скамью и несколько минут оставалась в таком положении, погрузившись в глубокое раздумье.
Затем Кармела подняла голову. Лицо ее горело лихорадочным румянцем, глаза, обыкновенно имевшие столь кроткое выражение, теперь, казалось, метали искры.
— Я его спасу, я! — воскликнула она с твердой решимостью.
С этими словами она поднялась с места, быстрыми шагами прошла через зал и отворила дверь корраля.
— Ланси? — позвала она.
— Что вам угодно, нинья?
– отвечал слуга, занимавшийся в это время приготовлением корма для двух великолепных лошадей, принадлежавших Кармеле, за которыми он ухаживал с особым старанием.
— Подойдите сюда.
— Сию минуту.
Действительно, не больше чем через пять минут он появился на пороге комнаты.
— Что вам угодно, сеньорита? — спросил он с той спокойной услужливостью, которая вообще свойственна слугам, пользующимся вниманием своих хозяев. — Я в настоящее время очень занят.
— Весьма возможно, мой милый Ланси, — кротко ответила молодая девушка, — но то, что я хочу вам сказать, не терпит ни малейшего промедления.
— О-о! — воскликнул тот слегка удивленным тоном. — Что же случилось?
— Ничего особенного. Вента, как и всегда, в полном порядке, но у меня есть к вам просьба.
— Ко мне?
— Да.
— Гм! Так говорите же, сеньорита, ведь вы знаете мою преданность вам.
— Приближается вечер. Трудно ожидать, чтобы в столь поздний час в венту заехал путешественник.
Метис поднял голову и внимательно посмотрел на солнце.
— Я не думаю, чтобы сегодня можно было ждать путешественников, — ответил он наконец. — Сейчас уже около четырех часов, хотя возможно, что кто-нибудь и заедет.
— Но предполагать это нет никаких оснований.
— Это правда, сеньорита.
— Прекрасно, в таком случае я попрошу вас запереть венту.
— Запереть венту! Зачем же это?
— Сейчас я вам объясню.
— Это что-нибудь важное?
— Да.
— Так говорите же, нинья, я внимательно слушаю.
Девушка окинула стоящего перед ней слугу долгим внимательным взглядом, затем кокетливо облокотилась на стол и ничего не выражающим голосом сказала:
— Я в большом беспокойстве, Ланси.
— Отчего же? — спросил тот.
— Меня тревожит долгое отсутствие моего отца.
— Да ведь не прошло еще четырех дней с тех пор, как вы его видели.
— Мне еще не приходилось так долго оставаться в одиночестве.
— Как же быть? — проговорил метис, растерянно покачивая головой.
— Дело вот в чем, — решительным тоном прервала его размышления Кармела. — Я беспокоюсь о своем отце и желаю его видеть. Вы запрете венту, оседлаете лошадей, и мы отправимся на асиенду дель-Меските. Это не особенно далекий путь, и через четыре или пять часов мы вернемся назад.
— Будет слишком поздно.
— Это говорит в пользу того, чтобы ехать, не медля ни одной минуты.
— Но…
— Без замечаний, делайте то, что я вам приказываю — я так хочу!
Метис молча склонил голову, зная, что если его госпожа говорит таким тоном, то нужно повиноваться без рассуждений.
Молодая девушка сделала шаг вперед, положила свою белую нежную ручку на плечо метиса и, приблизив свое милое свежее личико к его лицу, добавила с кроткой улыбкой, заставившей беднягу вздрогнуть от радости: