Пограничными тропами
Шрифт:
— Товарищи, у кого есть оружие? — спрашивали у людей пограничники, выделенные отделкомом. — Нужно знать, какими силами мы располагаем. Кто с оружием — подходите.
Ковалев осмотрел южную стену прочного дувала. Если пробить в стенах амбразуры, можно обороняться. А вот окна в складе придется чем-то заделывать. И тут же решил: мешками с пшеницей!
Отобрав с десяток допризывников, Ковалев приказал им баррикадировать окна склада, показал, какие делать амбразуры. И работа закипела…
Вскоре Ковалев докладывал Слесареву:
— Оборудовано пять огневых точек. Нужны вооруженные
— Мокрослоев, Поскребышев, Ивченко — в распоряжение товарища Ковалева! Будете оборонять южную часть кооператива.
Люди заняли свои места. На крышу выставили трех наблюдателей. Но бандиты пока не проявляли активности, хотя было видно по всему, что кооператив они обложили со всех сторон. Предстоял нелегкий бой.
Слесарев собрал своих помощников на совет.
— Какова готовность к бою, товарищи? — Слесарев обвел взглядом собравшихся.
— Люди расставлены.
— Патронов маловато, — последовали ответы.
— В том-то вся и беда, что патронов мало, — сказал отделком. — Взяли, сколько положено на бойца. Не предполагали, что в такую заваруху попадем. Сколько у нас охотничьих ружей?
— Всего восемь.
— Порох и дробь есть у подводчиков и землемеров.
— Охотничий боеприпас имеется в кооперативе. Я считаю, что нам нужно послать гонцов в Талды-Курган, — добавил Слесарев. — Найти добровольцев, желательно из допризывников. Я напишу записку уполномоченному ОГПУ.
Над головами раздался выстрел: наблюдатели подали сигнал тревоги.
— По местам! — крикнул Слесарев и бросился к складу у самых ворот.
Бандиты наступали только на одном участке — против главных ворот. С громкими криками они пересекали пустырь, отделяющий кооператив от домов села.
— Подпустить поближе, — распорядился Слесарев и, выждав, скомандовал:
— Огонь!
Ударил дружный залп. За ним другой. И бандиты откатились назад.
Воспользовавшись передышкой, вернулись к прерванному разговору.
— Допризывники Заболотнев и Первохин изъявили желание доставить пакет в Талды-Курган, — доложил Ковалев.
— Давайте их сюда.
И когда допризывники подошли, Слесарев приказал им:
— Этот пакет доставьте лично в ОГПУ. Если задержат бандиты — уничтожьте. Но нужно пробраться во что бы то ни стало.
— Знаем, товарищ командир.
— С южной стороны переберитесь через дувал и вдоль реки уползайте подальше. До Талды-Кургана полсотни верст… Хорошо бы коней достать — и верхом.
— А поверят ли нам в ОГПУ? Ведь у нас никаких документов нет.
— Действительно, загвоздка. И у меня нечем удостоверить донесение. — Слесарев секунду, другую подумал. — Ладно, возьмите вместо печати вот это. — И он снял треугольник с петлицы.
Добровольцы ушли. С минуту Слесарев прислушивался к тишине. Но там, где ползли допризывники, было тихо.
К отделкому подошел уполномоченный по подписке, спросил дрожащим голосом:
— Слыхали? Разобьем ли? Их тысячи прут. Сомнут они нас.
— Кто говорит, что сомнут?
— Вот тот чернобородый. — Уполномоченный показал на Кряжина. Мужик спрятался за спину других и оттуда подал свой голос:
— Сам Кивлев припожаловал. У него нрав строгий.
— Кто добровольно
— А ну-ка, Кряжин, выйди сюда! — приказал Слесарев.
— А что я? Я ничего… Люди говорят… — забеспокоился мужик, подталкиваемый к Слесареву подводчиками.
— Закрыть паникера на замок! — решил отделенный. — А чтобы ему в одиночестве не скучно было, заодно и Горлова туда же. Потом разберемся.
Слесарев понимал, что нужна крепкая военная дисциплина не только среди призывников и пограничников, но и среди мирного населения. Без твердой дисциплины гарнизон не выдержит осады. Отделенный принимает на себя полностью командование гарнизоном. Подозвав Нестерова, говорит ему:
— Берите карандаш и бумагу. Будем писать с вами первый приказ.
Кто-то пододвинул ящик, за который сел Нестеров. Кто-то поднес ближе коптилку…
На одном из стендов центрального музея пограничных войск в Москве под стеклом хранится полуистлевший на сгибах лист, вырванный из ученической тетради. Эта та самая бумага, которую под диктовку Слесарева писал землеустроитель Алма-Атинского окрзу Аркадий Григорьевич Нестеров. Вот что там написано:
«Приказ № 1 по гарнизону Кзыл-Агачского красного отряда.
Всем нам известно, что мы окружены со всех сторон бандитами и находимся в серьезной опасности. Только твердость духа, революционная дисциплина, преданность делу партии, прочная спайка наших рядов и сознание своего долга могут быть порукой к спасению. В целях создания крепкой боевой организации объявляю себя начальником гарнизона. Своим помощником назначаю землемера Ковалева.
Весь гарнизон разбиваю на пять отделений. Командирами отделений назначаю пограничников Лощинского, Мокрослоева, Тимофеева, Игнатьева и Полетаева, их помощниками — Зубова, Корниенко, Скворцова, Ивченко и Борисенко.
Заведующим снабжением назначаю счетовода кооператива Фейсенко…
Во главе команды обслуживания гарнизона ставлю товарища Воловского, а во главе санитарной части — Нестерова.
Ввиду серьезности положения и возможности кулацкой измены виновные в нарушении дисциплины, как бойцы, так и допризывники и подводчики, будут преданы полевому суду с применением строгих мер наказания, вплоть до расстрела.
Граждан Горлова и Кряжина заключить сейчас под стражу до моего особого распоряжения.
Приказ подписали Ковалев, Володин, Прохоров, Воловский, Нестеров и Фейсенко.
Но вернемся к той памятной ночи 29 марта 1930 года. Закончив с организационными вопросами, Слесарев вновь и вновь задавал себе вопрос: «Где достать патроны?»
— Самое главное для нас сейчас — патроны, — делился Слесарев. — Для охотничьих ружей боезапас есть. А вот что с винтовками делать — ума не приложу. По нескольку обойм у каждого бойца в подсумке да немного россыпью. Запас ограниченный. Есть у нас, правда, ручной пулемет, но в разобранном виде. Можно было бы собрать, да что толку? Даже один диск набить нечем.