Пограничный легион (др. перевод)
Шрифт:
В это утро Келс пожелал надеть свой пояс с револьвером. Кобура и полный патронташ для такого слабого человека, как он, являлись непосильным грузом. Рыжий Пирс настойчиво доказывал это, но Келс только отшучивался. Все бандиты, за исключением Гульдена, были преисполнены к нему явным дружелюбием и постоянной заботливостью. Жанна догадалась, почему Келс пристегнул свой револьвер. Он хотел быть готовым каждую минуту защитить ее.
Когда все тронулись, Жанне было приказано ехать впереди Келса и Пирса; последний должен был поддерживать в седле своего атамана. Погонщиками
Такой порядок сохранился вплоть до полудня. Первый привал сделали на затененной деревьями душистой полянке. Келс выглядел измученным; его лоб был покрыт клейким потом и изборожден морщинами страдания. Но несмотря на это, он терпеливо сносил все мучения и весело торопил своих товарищей.
Спустя час они тронулись дальше. Ложбина становилась все длиннее, шире и гористее. Тропинка – все шире и глаже. Возвышенность постепенно спадала, о чем можно было судить по убыстрявшемуся бегу ручьев и потеплевшему воздуху.
Не проехали еще и половины пути после первого привала, как Келс совершенно обессилел. Без поддержки своих товарищей он, вероятно, вывалился бы из седла. Один за другим бандиты поддерживали его. Ехать возле его лошади в согнутом положении и держать всю тяжесть его тела на себе, было далеко не легким делом. Жанна заметила, что Гульден ни разу не предложил своих услуг. Ощущение его присутствия позади себя все время не покидало ее, и время от времени, едва только он подъезжал ближе, это чувство усиливалось. Внезапно она почувствовала, что Гульден внимательно следит за нею. Когда же кавалькада остановилась, чтобы устроить лагерь на ночь, Жанну вдруг охватил ужас перед какой-то неминуемой опасностью.
Тут Келс внезапно упал в обморок. Бандиты положили его на одеяла, подсунув под голову седло. Жанна ухаживала за ним, и понемногу он опять пришел в себя.
Час прошел в хлопотах; бандиты разгружали лошадей, поили их и стреноживали; другие доставали съестные припасы, таскали дрова и принимались готовить еду. Келс жадно пил воду, но от еды отказался.
Улучив удобную минутку, он прошептал:
– Жанна! Я очень устал… Все время будьте возле меня. В случае чего, сейчас же разбудите меня.
С этими словами он тотчас же закрыл глаза и вскоре погрузился в глубокий сон.
Хорошо сознавая свою красоту, Жанна совершенно не была тщеславна. Она принудила себя быть с бандитами приветливой, любезной и даже немного льстивой. Мужчины моментально отозвались на это. Вначале они вели себя дерзко, фамильярно и грубо. Но увидев, что их намеки и шутки не оказывают на нее никакого действия, они резко изменили свое отношение к ней. Совершенно незаметно для себя они подпадали под ее влияние. Лишь один Гульден представлял собой резкий контраст и загадку. Сидя у костра и глотая еду, словно волк, он смотрел на Жанну, точно она была какой-то мертвой вещью. Его глаза тяготели на ней, словно глаза дикого зверя.
Жанна чувствовала, что для своей безопасности ей необходимо завязать как можно более дружелюбные и непосредственные отношения с остальными бандитами. Она с грустью и робостью следила за силой своего очарования. Дома ее особа не являлась чем-то необыкновенным, жизнь проходила просто и естественно. Но здесь все выглядело иначе. Для диких сынов одиночества, с их бешеной кровью, женщина являлась чем-то бесконечно заманчивым и возбуждающим. Их глаза с непонятной и странной жадностью следили за нею.
Окончив ужин, Жанна сказала:
– Я пойду и спутаю свою лошадь, иначе она забежит куда-нибудь.
– Лучше я пойду, мисс, – сказал ей Вуд. Он еще ни разу не назвал ее миссис Келс. Жанна считала его лучшим из всей банды. «Он прожил достаточно, и какая-то часть его жизни не была подлой», – рассуждала она.
– Лучше я схожу, – вставил Пирс.
– Нет, спасибо, я пойду сама, – заявила Жанна.
Взяв веревку, она отважно двинулась по тропинке, как вдруг до ее слуха донеслись тихие, но ясные слова:
– Гульден, какого черта ты идешь туда? – то был голос Рыжего.
Жанна обернулась. Гульден только что собирался последовать за ней. Ее сердце сжалось, колени подогнулись, и она хотела броситься бежать обратно, но тут Гульден остановился и. что-то ворча про себя, повернул в другую сторону.
– Мы следим, Гульден, – продолжал Пирс. – Смотри, иначе мы расскажем Келсу.
Гулкое и злобное проклятье было ему ответом. Жанна бросилась бежать по тропинке, пока, наконец, их голоса совсем затихли.
Найдя свою лошадь и перейдя на другую сторону ручейка. Жанна стала пробираться к лагерю между бальзаминовыми деревьями, то и дело пролезая под низко нависшими ветвями елей. Она не торопилась. Так хорошо было побыть одной, вдали от этих страшных людей, вдали от постоянно чреватой взрывом атмосферы. Но очутившись возле спящего Келса, она почувствовала себя еще легче. Разложив около него свои одеяла, она храбро приготовилась встретить ночь. Инстинктивно она улеглась так, чтобы иметь возможность быстро схватить его револьвер.
Солнце только что село, и в лощине было тепло и тихо. Высоко в горах медленно гасли розовые огоньки. Разбойники все занялись работой. Гульден, которого Жанна считала лежебокой, взял на себя наиболее тяжелую часть работы. Казалось, ему доставляло особое удовольствие одному таскать громадные балки, которые даже двоих здоровых людей пригнули бы к земле.
Бандиты развели костер в нежелательной близости от того места, где улеглась Жанна, но когда воздух вдруг стал прохладным, она больше не протестовала. Наступила темнота, и, закончив дневные работы, бандиты собрались у костра. В них произошла заметная перемена. Один за другим выискивали они всевозможные предлоги, чтобы приблизиться к ней. В поведении каждого из них сказывалась личная, индивидуальная черта. Жанна поняла, что поступок Гульдена заставил и всех остальных заглянуть в собственную душу. Гульден сидел молча и неподвижно. Освещенный пламенем костра, он походил на гигантского мрачного человека-обезьяну. Он больше не глядел на Жанну. Неужели это бесформенное существо, состоящее из одних мускулов и костей, начало думать? Бейд Вуд делал ей до грубости недвусмысленные предложения.