Погружение
Шрифт:
Потом привык, приспособился к этой тишине, сам влился в еле слышное звуковое поле. И первобытные страхи постепенно отступили.
День в разгаре, перерыв в работе. Ещё немного помедитирую с товарищами и пойду подкрепляться. Никто ничего не готовит в этот выходной день; кому захочется поесть, тот всегда найдёт, что положить в тарелку. Отдых должен быть полным и честным.
Устали. В этом суть жизни в новом мире: свободного времени очень мало. Ты постоянно чем-то занят, ёлки! Воды надо принести от колодца, дровишек наколоть, рыбки наловить, птицу накормить, во дворе прибраться. Вечно что-то ломается и чинится… Нет электрического чайника и стиральной машинки, нет бойлера, телевизора и Интернета.
Честно говоря, невесёлая перспектива. А будет, Лёха, ещё тяжелей, готовь к этому личный состав! Скоро закончатся фабричные продукты питания, свечи, топливо и драгоценные патроны… Что дальше будем делать? Переселяться в другой посёлок, пытаясь что-то выгрести и там? И так циклично, ага… Паразитический образ жизни. Любой сторонний промысел бесполезен, кому сейчас нужна пушнина? Даже обменные операции невозможны, не с кем тут меняться.
Я посмотрел на друзей. Бирюки.
– Ого! Ребятки, похоже, судно на реке! – Дед встал и поднял бинокль.
Ничего себе! Мы уже настолько привыкли к собственному одиночеству и пустынному Енисею, что я ощутил некоторый мандраж и тоже схватил оптику.
– Где? – От волнения цель не ловилась.
– Да на повороте, ближе к правому берегу!
Вдали дрожал обычный для таких далей речной мираж. Оба берега были словно подрезаны водой, серебряные полоски глубоко врезались в склоны.
Есть, что-то блеснуло! Ну и зрение у дедушки!
Переливающаяся поблёскивающая точка. Действительно, он не сплоховал – какое-то судно медленно шло вниз по течению.
– Мне-то дайте посмотреть! – громко взмолился Игорь, и Геннадий Фёдорович протянул ему прибор.
– Херцы-берцы, кто это может быть? – глупо поинтересовался я, но Петляков за повод не ухватился, спокойно ответив:
– Кто угодно. Баржи, правда, не видно. Может, сухогруз какой.
– Беленький, – констатировал Игорь Потупчик. – Судно не крупное, но это и не катер типа «каэски».
– Пусть поближе подойдёт, там решим, что делать, – предложил Петляков, снова усаживаясь на скамейку.
– Не против, пусть подходит. – Я пожал плечами. – Но радио с ним нужно прямо сейчас. Так! Игорь, скачи на заставу, садись за большую рацию и вызывай его, пока не откликнется.
Мы по очереди несколько дней мониторили эфир, так что пользоваться большой радиостанцией умеют все, кроме Элеоноры Викторовны, которая категорически отказалась даже приближаться к сложной технике.
– Какая частота у судовой радиостанции? – спросил Потупчик уже с тропинки.
Я вопросительно поглядел на деда.
– Забывать начал! Что так смотришь, годы прошли! – развёл тот руками. – Там сбоку картонка приклеена с частотами, посмотришь.
– Точно! Давай, Игорь, оперативно.
Парень побежал на базу, а мы остались на берегу.
Шло время, но белое пятно на реке в размерах почти не увеличилось.
– Больно медленно он ползёт! Опасается, что ли? – не выдержал я.
– Потерпи. Хотя капитан, действительно, не торопится. Что-то тут не так, Алексей.
– Засаду чувствуешь, Фёдорович? – неуместно пошутил я.
– Не-е… Другое.
Мы одновременно подняли бинокли.
– Слушай, да его же лагом развернуло! – воскликнул Петляков.
Херцы-берцы, ни хрена не вижу! Может, у деда бинокль гораздо круче?
– Ох, да что же вы все слепые такие, в молодые-то годы? Всё ваши смартфоны да компьютеры… Ты присмотрись хорошенько, не напрягай буркалы, глянь чуть вбок! Точно тебе говорю, судно идёт по течению без управления. Неспроста это. Похоже, у нас появилась своя «Мария Селеста». Слышал такое название?
Я напрягся и после паузы кивнул.
Корабль-призрак. В конце девятнадцатого века, год не помню, в Атлантическом океане, в четырёхстах милях от Гибралтара, было обнаружено дрейфующее судно, находящееся в отличном состоянии, но с весьма существенной непоняткой: на борту небольшой бригантины не было ни одной живой души. По прошествии времени история несчастной «Марии Селесты» стала одной из самых легендарных загадок моря, а её имя нарицательным для феномена. Но почему именно она стала символом, мало ли брошенных судов находили в открытых водах… И на некоторых обнаруживался ещё теплый кофейник, котелок, не успевший зачерстветь хлеб на тарелках. А за штурвалом никого.
Легендой «Мария Селеста» стала с легкой руки Конан Дойла. Подобно многим другим таинственным историям, история с «Марией Селестой» оставалась забытой до тех пор, пока молодой писатель, ещё не начавший цикл о Шерлоке Холмсе, не подарил ей новую жизнь. Это был маленький рассказ, написанный под псевдонимом У. Смолл, обогащённый вымышленными подробностями, что добавило истории таинственности и мистицизма.
До сих пор появляются новые версии произошедшего на судне, многие любители подобных историй пытаются понять, что же все-таки случилось с командой?
– Может, он от пирса отвязался, бывают же такие случаи.
– Лёша, ты знаешь, как швартуются суда? По-твоему, их на бантик вяжут?
– Тройной морской! А если шторм? – Я пошевелил отдохнувшими на травке пальцами ног. Пора надевать сапоги, чувствую, на дело пойдём.
– Это тебе не Атлантика, тут таких штормов не бывает. Встречать надо, разбираться, раз такие дела…
За спиной раздался победный крик, Игорь бежал к нам, держа в одной руке «МР-155», который он фактически реквизировал, а в другой – мой «колчак».