Погружение
Шрифт:
– Эй красавчик, не хочешь оставить мне свои деньги? Тебе сюда всё равно не вернуться. А я буду пить и вспоминать о тебе с любовью.
Герман не обернулся и к счастью не увидел жестов, сопровождающих это вульгарное обещание. А сам подумал, что эта жалкая, опустившаяся лахудра, если не бросит пить, то скорее отправится к праотцам. Уж кого-кого, а её-то он точно переживёт. Впрочем, не вступать же с ней в полемику. И он ускорил шаг.
– Не спеши, тебе всё равно не опоздать! – прокричала она и залилась мерзким визгливым хохотом.
Герман мысленно поплевал через левое плечо и продолжил
Он проверил камеру, установленную на ремешке, закреплённом вокруг головы. Выключена. Жаль, не записался последний эпизод. Ну да ладно, это не имеет прямого отношения к предстоящей работе.
Он начнёт съёмку уже в порту, как только откроется вид на судно.
Наконец, он на месте. Герман включил камеру:
– На причале – соответствующая случаю суета. Команда готовится к отплытию. Идут погрузочные работы, – комментировал Герман для записи.
К нему на встречу из толчеи матросов и портовых рабочих вышел крепкий мужчина лет сорока пяти с суровым и обветренным как у дальнобойщика лицом, поприветствовал Германа и представился:
– Здравствуйте. Я капитан «Сферы». Вы, как я догадываюсь, мистер Герман Эрст. – Они пожали друг другу руки. – Некоторое время мы с Вами останемся простыми пассажирами на этом замечательном судне, он кивнул на «Путоранию». Но в ту минуту, как прибудем к месту погружения, я стану Вашим капитаном, а Вы – членом моего экипажа.
Герман вежливо слушал и кивал в знак согласия.
– Пока же можете расположиться в отведённой для Вас каюте. Матрос проводит. Через час после отплытия встретимся в кают-компании. Там я представлю Вас остальным членам экспедиции. А пока рекомендую осмотреться на палубе или отдохнуть в каюте. Как Вам будет угодно.
На этом они расстались. И Герман получил возможность внимательно всё оглядеть.
Первое, что бросалось в глаза на судне, это огромная белая капсула, установленная на палубе в окружении лебёдок, домкратов и прочих монстрообразных могучих механизмов. Что и не удивительно. Ведь главная задача судна – доставка «Сферы» к местам назначения, спуск её на воду, подготовка к погружению и подъём по окончании экспедиции.
Множество антенн, радаров, больших и малых спутниковых тарелок вселяло надежду на устойчивую связь в течении всего путешествия и придавало судну вид не столько развлекательно-туристический, сколько серьёзный, научно-исследовательский. Никаких шезлонгов и разноцветных баннеров. Даже игравшая музыка была не натужно-радостная, как при отплытии прогулочных яхт, а какая-то ненавязчивая и настраивающая на деловой лад.
Поодаль на палубе он приметил двоих арабов – пожилого и юношу. Вероятно, отец и сын, – подумал он. Одеты они были вполне по-европейски, но в том, что это арабы, Герман почему-то не сомневался. По их естественному загару можно было предположить, что они не местные. А по тому с каким любопытством те разглядывали судно, Герман сделал вывод, что это его будущие попутчики. Но решил не подходить к ним, наступит время, и их представят друг-другу. Лучше пока держать вежливую дистанцию, так у него меньше шансов попасть в неловкое положение.
Остальные люди
В свою очередь, её внимание было сосредоточено на «Сфере». По её поведению, требовательным жестам и мимике он предположил, что она и есть доктор Тамила Рибор – руководитель проекта «Увидеть Титаник».
Деловитость, хватка, энергия – налицо. Романтичности, эмоциональности и, наверное, фантазии нет и в помине.
Почему-то подумалось, что именно она придумала такое дурацкое название («увидеть Титаник»), в конце которого просто напрашивается мрачноватое продолжение «… и умереть».
Глава 9 Происшествие
Герман стоял на верхней палубе и с любопытством следил за работой матросов, суетившихся вокруг батискафа.
Портовый кран подхватывал с припаркованных рядом грузовиков контейнеры и коробки с оборудованием. Рабочие распределяли их на нижней палубе, что-то опускали в трюм.
Внезапно у очередного ящика, перемещаемого по воздуху, сорвалось крепление одного из двух крюков. Ящик не упал, просто повис, раскачиваясь на одном тросе. Однако, крышка открылась, и из него вот-вот должны были вывалиться какие-то инструменты и ящики поменьше. Этот дождь неминуемо обрушился бы на голову занятого своими делами матроса.
Тамила отреагировала быстрее всех. Она в прыжке сбила бедолагу с ног, они покатились и вылетели из-под града обрушившихся в ту же секунду предметов. Упавшие тела женщины и матроса составили не двусмысленную композицию. Первый шок свидетелей этого происшествия, быстро сменился радостным облегчением. А один из матросов даже отпустил пошлую шуточку по поводу их позы. Женщина неторопливо встала, подошла к нахалу и что-то ему тихо сказала. У того улыбка сползла с лица. А стоявший рядом пожилой боцман залепил ему звонкий подзатыльник. Матросы весело заржали. А женщина вернулась к прерванному разговору.
Герман с интересом пригляделся к героине происшествия.
Какая восхитительная фигура! Абсолютные, совершенные пропорции тела. Только почему-то при взгляде на неё, в голову приходили не мысли о флирте, а сравнение с красивой стальной пружиной. От её движений веяло спокойствием и опасностью. Одета она была, на взгляд Германа, в излишне облегающий костюм, подчеркивающий и её прелести, и мускулы. Почему-то подумалось об оружии, которое можно скрыть в складках одежды, а можно и демонстративно выставлять напоказ.
Тёмные волосы перехвачены сзади простой резинкой. Правильные, даже красивые по-отдельности черты лица, сложенные вместе, производили странное впечатление. Её лицо было бы идеальным для фотомодели. Не в том смысле, что оно отличалось красотой и выразительностью, а как раз наоборот. Оно было никаким, как чистый холст, на котором можно нарисовать всё, что угодно: красавицу, дурнушку или пейзаж. Лицо было настолько никакое, что это бросалось в глаза.
За общим шумом не было возможности уловить её голос, но Герман ни секунды не сомневался, что не услышал бы в нем ни единой эмоции.