Похищение Черного Квадрата
Шрифт:
Ростик не понял.
Слушай внимательно. Мой друг — очень хороший человек. А очень плохие люди требуют у него деньги. Много-много. А у него их нет.
Рубля два не хватит? — вывернул Ростик карманы.
Шутник ты, Ростик. Они требуют сто тыщ.
У меня столько нет.
И не надо. Надо, чтобы ты помог. В одном месте находится одна вещь. Очень дорогая. Но на вид — так себе. Эта вещь раньше принадлежала моему другу, но у него ее отобрали злые люди.
Те же самые?
Другие. Нужно помочь
Конечно, помогу, — пообещал Ростик.
Но это тайна! Никто не должен знать.
И бабушка?
А бабушка особенно. Поживешь пока у меня. Мы чего-нибудь придумаем. По рукам?
По ногам! — Ростик был счастлив помочь старшему брату. Друг которого попал в беду.
Я за тобой заеду, и поедем ко мне. Я сейчас один живу. «Плейстейшн» в твоем распоряжении. И в школу не будешь ходить.
Заедешь на экскаваторе?
А как же!
Алешка, когда перешептывался с Ростиком во время потопа, успел ему кое-что рассказать. Открыл, так сказать, глаза на этих злодеев. И посоветовал делать все так, как они скажут.
— Мы их так проучим, Ростик, что они заиками останутся. Ты только очень хорошо притворяйся. Понял?
Может, Ростик и не все понял, но сделал впоследствии так, как советовал Алешка.
Вот такая вот история. Коварный Игоряшка и наивный доверчивый Ростик. И балерина Олечка, у которой нет денег на учебу. И одна надежда на эту картину ее деда. Я сразу сообразил, что они хотят украсть именно ее. Ну не валенки же художника! А клиент, который приедет в воскресенье, — это наверняка «дорогой господин» Алтынский.
— Значит, они привезут Ростика, подсадят его в окно, он влезет в форточку…
Алешка захохотал так, что дядька, стоявший у дверей, шарахнулся в сторону.
— Дим! Ты наивный, как Ростик. — И ничего больше не сказал. До самого дома.
А когда мы входили в подъезд, шепнул:
— Мы с тобой должны быть на месте в нужное время. Надо же твоей невесте помочь. Она тогда будет от тебя в восторге.
Переодевшись, я помчался в школу. И опять по дороге, цепляя на шею галстук, меня догнал Бонифаций.
Успеем, Дима?
Успеем. Только вам еще надо в учительскую, за журналом.
— После уроков зайди ко мне. Опять? Вот неугомонный.
Пришлось зайти. Бонифаций дал мне небольшой этюдник, коробки с красками и набор кистей.
Алешке передашь. Он будет ко Дню школы наши портреты рисовать. Вот только зачем ему масляные краски, не знаешь? Он особо их попросил.
Может, он хочет увековечить вас масляным портретом?
Нашел кого, — удивился Бонифаций и умчался по своим бесконечным делам.
Дома я передал Алешке все принадлежности, он их осмотрел и остался доволен. Установил
— Дим, только не подглядывать.
А я и не собирался. Я и сам не люблю, когда кто-нибудь за спиной наблюдает, если я что-нибудь делаю.
Я сел за уроки, Алешка взялся за работу. И трудился до самого вечера. А потом начал рыться по всей квартире. Что-то искал.
Дим, у тебя картонки нет случайно?
Какой?
Вот такой. — Он показал руками, измазанными в красках. — Одну нашел, но мне мало.
Нет. У папы посмотри.
А коробку от торта выкинули?
Давно уже.
Он пошел в папин кабинет и скоро вернулся очень довольный. Закрепил на мольберте прекрасный кусок картона.
Нашел? — спросил я.
Ага. — И он начал грунтовать картон серой краской. — Не подглядывай.
Больно надо. А портреты можно посмотреть?
Не высохли еще. На Доске посмотришь. Не мешай.
Тоже мне — Казимир Малевич с Айвазовским вместе!
Мама и папа пришли домой одновременно. Мама — сразу же на кухню, хлопотать с ужином, пала — в кабинет, к телефону. Ему на работе времени не хватает.
Алешка тем временем завесил свою картину тряпочкой и начал приставать к маме. Зачем-то стал выпрашивать у нее какие-то пуговицы. Почему-то обязательно большие и светлые.
Посмотри в шкатулке, — отмахнулась мама.
Там таких нет.
Нет, значит, нет. Зови папу ужинать.
Ну, мам… Ну поищи…
Отстань, Алексей. Иди мыть руки. Господи! А в чем у тебя лицо? Ты на индейца похож. На тропе войны.
Это краски, отмоются. Завтра.
Сегодня, — твердо сказала мама.
Пуговицы, — твердо сказал Алешка.
В угол!
Не маленький!
Посмотри на себя в зеркало!
Ты тоже красишься!
Я для красоты.
А я для дела.
Тут на кухню пришел папа, и Алешка смылся.
А пуговицы он все-таки разыскал. Две штуки. Белые и большие. Если Алешка ставит перед собой задачу, то решает ее, как танк. Быстро и эффективно. Огнем и гусеницами.
За ужином мама спросила:
Кто на завтра погоду слышал?
Ясно, — сказал папа, — и заморозок. На дорогах столицы — гололед.
Придется на работу в пальто идти. В плаще уже холодно.
Алешка вдруг поперхнулся. Откашлялся и сказал:
— Оно слишком светлое для осени. Не идет тебе.
— Много ты понимаешь, — обиделась мама. И папа ее поддержал:
— В этом пальто ваша мама выглядит вашей сестрой.
— Младшей сестрой, — уточнил вредный Алешка. — Иди лучше в плаще. Будешь нам старшей сестрой.
Что-то он странно воюет. Слишком упорно. Как танк. Огнем и гусеницами.
После ужина мама уселась за очередной сериал, а папа вдруг крикнул медвежьим голосом из кабинета: