Похищение казачка
Шрифт:
Вязьмикина молчала. Теперь эмоции ее понять было невозможно.
— У вас есть ко мне еще какие-то вопросы? — не выдержал Александр Борисович.
— Пожалуй да.
— Я весь внимание.
— Как известно, в конце лета Плутон будет официально выведен из состава планет Солнечной системы. Таким образом, планет останется всего восемь. У нас в редакции сегодня возникла дискуссия по этому поводу. А как вы к этому относитесь? — совершенно серьезно спросила Вязьмикина. — Нет ощущения некоторой потери, например? Все-таки мы все выросли со знанием того, что планет ровно девять! И вдруг…
Турецкий обдумал услышанное
— Согласен. Оплакиваю участь Плутона. Мне его будет жизненно не хватать.
Вязьмикина улыбнулась:
— С чего начнем?
— Начнем? — переспросил Турецкий. — Ольга…
— Вячеславовна. Не нужно по отчеству.
— Ольга Вячеславовна, занимайтесь-ка лучше своими делами.
— Ладно, Петр Петрович, тогда я поехала на интервью с Леоновичем.
— С кем? — невольно переспросил Турецкий. Леонович (он уже знал это) был главным конкурентом мэра на предстоящих выборах.
Вязьмикина подмигнула. Турецкий тоже решил ее подначить:
— Если вы так рьяно нападаете на мэра Сереб-ряникова, значит, вы на стороне Леоновича.
— Вот еще! Сразу видно, что вы человек в издательском мире новый. Ничего это не значит.
— Но вы действительно собираетесь на встречу с ним?
— Да нет, пока только договариваюсь.
— А можете договориться, чтобы он со мной поужинал?
— Это проще, чем интервью, — фыркнула Вязь-микина. — особенно когда он узнает, кто вы такой. Жрать старый хрыч любит в компании, тут вы в точку попали.
Вязьмикина оказалась на высоте. Два телефонных звонка помощнику Леоновича, и дело сдвинулось. Леонович передал, что обычно он публичности избегает, но в данном случае сделает исключение. И еще сказал, что издателя этого, как его там, Долгих, что ли, приглашает отужинать с ним в ресторан «Волга-Волга». Вязьмикина объяснила, что это особая честь, потому что в зависимости от статуса собеседника Ле-онович приглашает его в то или иное заведение.
Если верить местной прессе, да и действующей власти, Леонович, был главным криминальным авторитетом, крестным отцом города и т. д. При том что у него не было ни единой судимости, на взгляд Турецкого это выглядело странновато. Но оказалось, Леоновичу принадлежат все игорные заведения города — чрезвычайно прибыльный бизнес, по определению находящийся на грани криминала.
Что ж, в первые же дни засветиться в компании с такой крупной фигурой было очень уместно. Пусть Петра Петровича Долгих сразу идентифицируют соответствующим образом — те, кто за ним наблюдает. А ведь наблюдают, конечно.
— Вы же не сильно обидитесь, если на эту встречу я отправлюсь один? — риторически вопросил Турецкий.
Вязьмикина и бровью не повела.
— Поведайте мне предвыборную диспозицию. Кроме этих двоих есть еще кандидаты?
Вязьмикина кивнула. И добавила:
— Но только они не выйдут во второй тур.
— А какова нынешняя расстановка в городе? Кто из власть имущих кого лоббирует?
— Что вы имеете в виду? Вернее, кого?
— Губернатора и тех, кто руководит силовыми структурами.
— Губернатор Сафонов пока никого не поддерживает — пока. Такое впечатление, что он отмашку из Кремля еще не получил.
Турецкий сначала засомневался, а потом подумал, что это вполне возможно, учитывая, что губернаторы нынче фигуры не выборные, а назначаемые.
— Значит, Сафонов — человек пришлый?
— Какое там. Он тоже мэром Волжска был.
— А нынешний мэр давно в своем кресле сидит?
— Один срок.
— И какие у него отношения с губернатором?
— Отвратительные.
— А у губернатора с Леоновичем?
— Еще хуже, — засмеялась Вязьмикина. — Да это же обычная история. Пауки в банке. Причем банка открыта, а на волю никто не хочет. Пригрелись.
— Насчет остальных начальников вы не ответили. Прокурор? Глава Управления внутренних дел? УФСБ?
— Прокурор Глебов в политической возне не замечен. Майков, это милицейский босс, в постоянном конфликте с действующим мэром. Тяжлов, начальник УФСБ, его поддерживает, а на губернатора баллон катит. Изрядный такой баллон. — Она засмеялась.
— О господи, зачем только спросил, — вздохнул Турецкий. — Я уже запутался. Ну ладно, спасибо.
На самом деле он был доволен — ненавязчиво выяснил то, что и было нужно узнать. И какая бы ушлая ни была Вязьмикина журналистка, его истинный интерес за ворохом этих имен она сразу не поймет.
Турецкий и Леонович подъехали к ресторану одновременно и подошли к входу с разных сторон — Леонович вылез из лимузина и взглядом отпустил охранника, когда заметил приближающегося к нему Турецкого. Уверенный в себе старикан, не мог не отметить Александр Борисович. Они поздоровались, и Турецкий толкнул перед ним вращающуюся дверь.
Леонович чуть наклонил голову, потупился, и его лицо осветилось простодушнейшей улыбкой. На миг Турецкому это показалось странным — неужто этот широкоплечий семидесятилетний мужик так благодарен ему за жест обыденной вежливости? Однако в следующую секунду Турецкий понял, что улыбка не имела касательства ни к нему, ни к его светским манерам. Леонович просто предвкушал то, что ждет его за порогом.
Едва Леонович вошел в вестибюль, украшенный причудливыми бронзовыми скульптурами, подхалимаж пошел полным ходом. Метрдотель чуть ли не выпрыгнул из-за своей конторки. Кроме того, подскочили сразу двое официантов. Они улыбались и кланялись, через слово величая гостя «господин Ле-онович». «Крестный отец» все ниже и ниже опускал подбородок, топя его в складках жира, что-то бормотал в ответ, а его улыбка, становясь все шире и шире, делалась, как ни странно, все более застенчивой. Он улыбался, будто мальчишка за праздничным столом в свой день рождения, которому неловко и удивительно радостно, что столько людей вокруг счастливы, прямо-таки вне себя от счастья от одного того, что он предстал перед ними собственной персоной.
По отношению к Турецкому метрдотель и официанты ограничились лаконичным «Здравствуйте» и вновь принялись осыпать Леоновича пустыми лакейскими любезностями. В вестибюле Турецкий заметил типа лет тридцати с лишним в дорогом костюме, который выглядел просто как чехол на его железной мускулатуре. Леонович тоже обратил на него внимание, и метрдотель, застенчиво улыбнувшись, пояснил ему:
— Секьюрити. Сегодня у нас обедает госпожа Серебряникова…
Леонович повернулся к Турецкому и скорчил постную мину — возможно, испугался, что с супругой мэра тягаться за ресторанное поклонение будет непросто. Секьюрити между тем ел их обоих глазами. Турецкий заметил, что из уха у него торчит шнур.