Похищение казачка
Шрифт:
Ладно, играть в бизнесмена — так играть по правилам. Он присел к столу, поковырялся в ноутбуке. Посмотрел свежую почту. По работе не было ничего. А вот жена написала, что у дочери что-то вроде нового бойфренда. Ей так кажется. Ну и на здоровье. Какой там бойфренд в четырнадцать-то лет? Вечно Ирка фантазирует невесть что… Хотя… Турецкий задумался. Кто знает, кто знает. Он попытался вспомнить себя в схожем возрасте — вышло так себе. Ничего не вышло. Помнилось только, что о девчонках он думал, и не просто думал, а и совершал некоторые не совсем приличные
С Пушкиным встретились в аэропорту, куда Александр Борисович приехал на частнике, поймав машину в глухом переулочке, долго и «беспечно» при этом пошатавшись по центру города.
При виде Турецкого Пушкин слегка поднял брови, но ничего не сказал — отреагировал на смену имиджа сдержанно. Значит, так надо. А Турецкий в который уже раз подумал, что Иннокентий Михайлович похож на хладнокровного индейского охотника на службе у тупоголовых бледнолицых. Тупоголовый бледнолицый — это, разумеется, он сам, помощник генпрокурора и… бизнесмен.
Пока они пили кофе в аэропортовской кафешке, Турецкий объяснил, что требуется. Пушкин покивал. Подумал.
— А если меня опознают, Сан Борисыч? В принципе у меня тут есть знакомые менты. Это может как-то на вас отразиться? Будем ли мы и дальше входить в контакт очно? И еще: тут все время такая жара?!
— Во-первых, называй меня Петр Петрович. Во-вторых, будем надеяться, что этого не случится. Насчет контакта — по обстоятельствам. Но в гостиницу мне, конечно, не звони. На сотовый — да. Жару — отключу, как только справишься с первым заданием. Вот тебе первое задание…
Из аэропорта Пушкин поехал на улицу Коненкова в дом № 6. Там он поднялся на третий этаж и позвонил в 11-ю квартиру, которую снимал Димон Головня, так, по крайней мере, сказала Турецкому Елка. На звонок, однако, никто не реагировал. Возник извечный русский вопрос: что делать?
Он позвонил соседям. Через некоторое время за дверью послышалось шевеление. Пушкин понял, что его рассматривают в глазок, но замок так и не открыли. Он надавил на звонок снова и сказал:
— Можно с вами поговорить? Я слышу, что вы дома. Извините, пожалуйста.
— Все равно я Вадичку никуда не пущу! — раздался истеричный женский голос. — У него близорукость! У него очки! У него скрипка! У него талант!
— Какого Вадичку? — удивился Пушкин. — Куда не пустите? Какая еще скрипка?
— А… Вы не из военкомата?
— Нет.
За дверью помолчали. Наконец она приоткрылась, и через цепочку на Пушкина уставились подозрительные материнские глаза.
— Наверно, я ошиблась? Тогда ладно. Но в дом я вас все равно не пущу. Что вы хотели? У меня через час заседание комитета солдатских матерей.
— Все-таки вы заранее к армии готовитесь, — не удержавшись, заметил Пушкин.
— А вам какое дело?! — Тетка немного брызгала слюной.
Пушкин инстинктивно сделал шаг назад: кто знает, вдруг она у нее ядовитая?
— Я хотел спросить о ваших соседях из одиннадцатой. Ну вы же знаете, молодой человек, фотограф, на речке работает…
— А! — сказала тетка. — Я вас раскусила! Вы во флот его хотите забрать! В подводный?! Не выйдет! Не выйдет! Не выйдет!!!
Она захлопнула дверь, изрыгая проклятия.
Что же дальше-то? Пушкин подумал, что может быть за сын у этой сумасшедший и будет ли от него действительно какой-нибудь прок многострадальной российской армии… А впрочем, у него своих проблем хватает.
Он поднял голову и обследовал потолок. Ага! Возле 11-й квартиры потеки. Сверху явно заливают, причем не первый день: потеки были разных цветов — от зеленоватого с плесенью до коричневого. Пушкин поднялся на следующий этаж и позвонил в 15-ю квартиру.
— Ща, подожди, — раздался женский голос. Даже скорее девичий.
На этот раз дверь распахнулась настежь. На Пушкина снизу вверх взирало очаровательное существо с папироской в руке. Оно было в шортах и линялой футболке, с копной черных волос и огромными глазами.
— Ой, — немного смутилось существо. — Я думала, друзья вернулись. Вам кого? Родители уехали. Они на раскопках под Астраханью.
— Жаль, — сказал Пушкин, оценивая ситуацию. — А я… гм… видишь ли, с ними уже говорил об этом. Я под вами живу. Ну и, — он развел руками, как бы испытывая неловкость, — ну и заливаете вы нас.
— Черт, я так и знала, — расстроилось существо и аккуратно затушило папироску — послюнявило пальчиком. — Мне мама говорила, ванну больше часа не принимать, трубы старые. Что, сильно залили?
Из внутренностей квартиры неслись табачные облака и непонятная энергичная музыка, что-то уж очень современное.
— Да, в общем, терпимо, не плаваем пока, — засмеялся Пушкин.
Из ближайшей комнаты закричали:
— Стасик голландских шишек срубил?
— Это не Стасик, — бросило через плечо существо. Потом Пушкину: — Значит, это вам Надька квартиру теперь сдала?
Пушкин кивнул:
— Да. А вы с ней подруги? Девчонка хихикнула:
— Скажете тоже!
— Я так подумал, раз вы в курсе того, что она сдает…
— Просто, когда последний раз скандалили из-за потопа, который мы устроили, — объяснила девчонка, — я видела, как предыдущий жилец въезжал. Серьезный такой дядечка, неулыбчивый.
— Дядечка? — засомневался Пушкин.
— Ну да. Лет двадцати пяти, наверно.
— Это Димон-то серьезный? — по возможности легкомысленно переспросил Пушкин, чтобы исключить путаницу, хотя уже понял возрастную «линейку».