Похищение казачка
Шрифт:
«Менты» прислушивались к разговору и явно гадали, кто позвонил и о чем идет речь.
— Журнал — про игровой бизнес, — объяснила Ольга. — Пригласим Агафонова регулярную колонку вести… Да и вообще… Идея — пальчики оближете!
— Вот что, давайте встретимся там через час, — сказал Турецкий и, не дожидаясь ответа, положил трубку. — А я и не знал, что в гостинице есть казино, — сказал он с видом приятного удивления — уже «ментам». — Надо бы посетить…
— Теперь знаете, — сказал Братан. — Оно на крыше в застекленном помещении. Но у них что-то с кондиционерами случилось, и из-за жары они теперь открывают окна. А там игроки —
На мгновение Турецкий растерялся. Что за ахинею несет этот тип? И какого черта шефу УФСБ понадобилось посылать к нему своих подчиненных под видом ментов, да еще таких придурков? Задаваемые ими вопросы бросали вызов здравому смыслу. Хотя актеры, конечно, были замечательные, и это уже тревожило Турецкого: если у Тяжлова такие кадры, то это весьма серьезный противник. В первую очередь — для Веснина. Но теперь похоже было, что и господину Долгих готовят ловушку. Что же происходит? Обыскивали ли его апартаменты? На первый взгляд нет. Найти, правда, они ничего тут и не могли, но важно знать, что вокруг него творится.
Но на вопрос Турецкий ответил предельно спокойно:
— По правде говоря, я сплю как убитый — наверно, потому, что у меня чистая совесть и незапятнанная репутация. Так что я пока никакого шума не слышал.
«Менты» тоже оставались невозмутимы. Или они не понимали юмор, или просто получили соответствующие инструкции. А может, сигара на них так подействовала? Кажется, с непривычки они все же затягивались и теперь выглядели слегка осоловевшими.
Турецкий доброжелательно добавил:
— Но даже если меня и разбудил бы поднятый кем-то шум, я бы не стал жаловаться. В мире ведь столько горя, нищеты и трагедий, что, по-моему, нехорошо было бы мешать развлекаться людям, которые способны развлекаться.
«Менты» выпучили глаза. Такого аргумента они, похоже, еще не слышали.
— Но факт остается фактом: граждане возмущены, и наше начальство убеждено, что этому необходимо положить конец. Кстати, — вспомнил Братан, — разрешите полюбопытствовать. А что вы делаете в Волжске?
Вопрос был задан столь дружеским тоном, что Турецкий понял: расслабляться нельзя ни на секунду. Дружелюбный «мент» гораздо опаснее подозрительного.
— Читаю местную прессу, — ответил Турецкий и указал рукой на стопку газет на столе. Четыре глаза устремились в этом направлении.
Братан легонько кивнул второму. То ли это означало, то ли он дал понять напарнику, что считает постояльца люкса идиотом, то ли выразил сочувствие желанию Турецкого обрести покой в этом беспокойном мире. Во всяком случае, они встали. Братан потушил сигару и положил ее в нагрудный карман рубашки. Второй сделал то же самое, только потушить забыл.
Турецкий пожал им руки, закрыл за ними дверь и с довольным видом пошел в ванную. Раздеваясь и посмеиваясь, он открыл кран и налил полную ванну воды, добавив немного хвойной пены. Вернулся в комнату, прихватил бутылку виски, стакан со льдом и уже окончательно залез в ванну…
Ну и командировочка. Сколько встреч, сколько людей. (Турецкий сделал основательный глоток и положил себе на лицо холодное полотенце.) В голове волжские персонажи уже не очень-то помещались. А ведь, скорей всего, это еще далеко не комплект…
Пожалуй, пора побрить голову. Он вытянул шею… нет, так ничего не видно. Приподнялся из ванной и с сомнением глянул на себя в зеркало. Все же лучше завтра… Да и вообще, к чему такие сложности? Бреются-то почти все самостоятельно, а вот стричься же никому так в голову не приходит. Завтра он пойдет в парикмахерскую и…
Едва ли не впервые в жизни Александр Борисович Турецкий, видный, крупный, уверенный в себе мужчина, не знал, что делать, да чего греха таить — попросту растерялся. За спиной у него стоял человек и внимательно, серьезно смотрел на Турецкого — тоже в зеркале. Он был высок, сухопар, на носу у него были очки в тонкой оправе, и еще — он раскачивался с пяток на носки, будто терпеливо чего-то поджидая.
Это был тот самый человек, которого Турецкий встретил в бильярдной в яхт-клубе, когда он выходил после разговора с Волковым-Пятибратовым. Но что ему было нужно? И как он, черт побери, сюда попал?! Турецкий хорошо помнил, что, после того как ушли «менты», он закрыл номер на ключ и из двери его не вынул.
Турецкий прокашлялся:
— Может, все-таки выйдете? Сухопарый задумчиво кивнул, но, задержавшись на пороге, добавил:
— Симпатичная татуировка… Может быть, угостить вас ужином? — сказал он, внимательно разглядывая Турецкого, вышедшего в комнату в банном халате. — Вид у вас, честно говоря, несколько замученный. И даже грозная лысина не спасает. А вот ужин, хороший ужин, хорошее вино, очень может быть, спасут… Видите ли, я чувствую себя неловко. Мне кажется, я поступил невежливо, а вы все же гость в нашем городе. Когда мы с вами встретились в яхт-клубе, я, кажется, даже не поздоровался. Хочу загладить свою оплошность. Разрешите представиться, начальник УФСБ Тяжлов Афанасий Константинович.
«Это он, — сразу поверил Турецкий. — Боже, какой же я дурак. Тяжлов собственной персоной! Вот, значит, как выглядит человек, которого никто не может сфотографировать…»
— Это все жара, — сказал Турецкий.
Сухопарый сочувственно кивнул.
Часто лицо собеседника может сказать больше, чем его слова. Лоб у Тяжлова был ясный и благородный, как будто вылепленный мощным и деятельным умом, зато рот выражал строгую непреклонность. Все в его чертах дышало энергией и силой. Неожиданно для себя самого Турецкий с каким-то удовлетворением созерцал его вдумчивую сосредоточенность и ясно выраженную твердость. Но глаза, в которых, быть может, таилась главная разгадка, были немного опущены и малодоступны наблюдению. Тяжлов посматривал по сторонам, как человек празднолюбопытствующий, как будто это он тут турист. Профиль Тяжлова был еще более суровый и четкий. У мужчин такая внешность вызывает уважение и желание дружбы, у женщин гораздо более однозначные чувства.
И сразу же Турецкий понял еще кое-что. Парни, вломившиеся к нему в номер, не были подставными, это были самые настоящие и самые заурядные менты, на то и делался расчет — не на сложную актерскую игру, а на их природный, естественный, так сказать, кретинизм. Такой ас, как Тяжлов, не станет усложнять комбинацию. Вся соль заключалась в том, чтобы поговорить с постояльцем какое-то время, одновременно снимая его скрытой камерой. Съемка, несомненно, тут же транслировалась в какое-нибудь соседнее помещение, и Тяжлов прекрасно видел и слышал все, что происходило. Он хотел посмотреть на постояльца люкса, и он на него посмотрел. И оценил. И изготовился к прыжку. И прыгнул. И застал врасплох.