Похищение Муссолини
Шрифт:
— Позавчера они входили в лес, двигались в направлении бывшего лагеря Беркута. Вчера на рассвете возвращались той же долиной. Ушли в сторону села Горилого. Кроме того, старик сообщил, что один из этих людей расспрашивал подростков-пастушков, не знают ли они, где находятся партизаны, и даже, как бы между прочим, вспомнил об отряде Беркута.
— Вы нашли этих пастушков?
— Сейчас люди Магистра и полицаи разыскивают их. Они пасут скот где-то в лесу.
— Откуда Магистр связался с вами, обер-фельдфебель?
— Из дома старосты села Крючного. Через десять минут снова позвонит. С городом
— Передайте, пусть немедленно отправляется в село Горилое. Мальчишками займутся местные полицаи. И еще: почаще беседовать с людьми. Вас и ваших жандармов это тоже касается. У кого-то парашютисты останавливались, у кого-то просили воды…
— Яволь, господин гауптштурмфюрер. Странно, что до сих пор парашютисты не совершили ни одного крупного диверсионного акта. Всего пять перестрелок с полицейскими постами и два обстрела автоколонн.
62
— Парашютисты ищут отряд Беркута?! — недоумевал Щтубер, положив трубку. — Невероятно! Значит, они еще не знают, что лейтенант попал в плен, не знают, что отряд его погиб? Как это можно объяснить? Их высадили в тот день, когда партизаны были окружены? Похоже, что так. В отрядах Иванюка и Роднина раций нет. Никакого радиопередатчика в окрестностях зафиксировано не было. Следовательно, договоренность о высадке десанта могла быть достигнута только через радиопередатчик, находящийся в другой зоне. Или через связного, перешедшего линию фронта.
Нет, связной — это маловероятно. Нужно было обусловить место высадки, время… А ситуация меняется слишком быстро. Остается радиопередатчик, работающий в одном из районов соседней области. Связник был, но приходил уже не из-за линии фронта, а из отряда, имеющего радиста. — Штубер вопросительно посмотрел на телефон. Самое время позвонить Роттенбергу, но звонить шефу гестапо ему не хотелось.
«Идем дальше, — сказал он себе, пытаясь снова ухватиться за нить своих размышлений. — О десантниках Роттенберг должен был узнать в первый же день их обнаружения. Единственное, чего он до сих пор не знает, — что цель группы парашютистов — влиться в отряд Беркута, усилить его, обеспечить радиосвязь с Москвой. Фронт приближается, и в Москве, среди прочего, заняты сейчас тем, как бы накалить страсти в районе Подольска, на подступах к фронтовой ставке Гитлера».
Покинув башню, Штубер поднялся на крепостную стену и несколько минут наблюдал, как, неуклюже переваливаясь, очередная тройка курсантов подползала к «железнодорожному полотну». В их задачу входило снять часового, захватить домик, уничтожить телефонную связь и парализовать работу участка железной дороги.
Глядя, как они бездарно пытаются справиться с ней, Штубер подумал, что очень скоро им придется делать все это уже в тылу у русских. Впрочем, как бы диверсанты ни овладели своим ремеслом, все равно это будет черновая работа. Главные умы разведки и диверсионной войны должны быть заняты анализом действий противника, чтобы побеждать в войне стратегии и тактики, войне интеллектов.
— Ганс! — окликнул он появившегося у башни денщика и начал спускаться со стены. — Свяжите меня с Роттенбергом!
63
В день, когда был похищен дуче, Уинстон Черчилль задержался в своем кабинете допоздна. К тому времени у него не осталось никаких срочных бумаг, он не ждал никаких звонков. И все же, погрузившись в глубокое кресло, он всматривался в пепельный зев камина с такой отрешенностью, с какой может ждать воскрешения огня разве что погибающий в лесу странник.
Что-то угнетало Черчилля. Для него не существовало тяжелее груза, чем груз предчувствий. А уж предчувствиям премьер-министр был подвержен с мистической неотвратимостью.
Время просачивалось сквозь песок вечности и растворялось в небытии. Оно уходило вместе с мгновениями жизни, потраченными на необъяснимые ожидания, а значит, впустую. Осознание этого в последние месяцы удручало премьер-министра все острее и острее. Как удручает каждого, кто решил для себя, что спираль его лет сжата до предела и рассчитывать на милосердие судьбы не приходится.
— Сэр, вас просит лейтенант Роусен.
Черчилль вздрогнул, открыл глаза и, упершись руками в подлокотники, удивленно взглянул на застывшего у двери секретаря.
— Что вы сказали? — с угрожающей медлительностью спросил он.
— Лейтенант Роусен, сэр. Простите, но он уверен, что это слишком срочно и важно.
Четыре шага, отделявшие его от письменного стола, Черчилль проделал, словно во сне.
«Неужели?!» — мысленно воскликнул он. И ничего больше, только это, понятное ему одному «неужели?!».
Он не зря верил в полковника О’Конелла. Тот обязан был совершить ради него то, что, казалось, совершить нет возможно.
— Добрый вечер, сэр. Прошу прощения…
— Не расшаркивайтесь передо мной, как гувернантка, — довольно добродушно перебил его Черчилль.
— Срочная радиограмма от Ирландца.
— Ну так по тексту, по тексту… — подбодрил его премьер-министр, опасаясь, как бы лейтенант вновь не начал «расшаркиваться».
«Интересующий нас Паломник похищен и доставлен в границы рейха. Определить его более точное местопребывание пока не представляется возможным. “Евангелие” находится в руках сопровождающих его лиц. Это было выше моих сил, сэр. Ирландец».
Лейтенант давно закончил чтение, а Черчилль все молчал и молчал. То, что он только что услышал, казалось ему невероятным. Не далее как вчера из итальянской секции Сикрет интеллидженс сервис [89] ему подтвердили, что Муссолини все еще заточен в отеле «Кампо Императоре», на вершине горы Абруццо; и охрана его составляет более двухсот человек. Для посадки самолетов вершина горы непригодна. Чтобы взять ее штурмом, понадобилось бы смять сильную охрану у подножия подвесной дороги, а затем… А что «затем»? Какие силы нужно было забросить в итальянский тыл, чтобы захватить вначале саму вершину, а потом и выстроенный в стиле старинных замков отель с толстыми, почти крепостными стенами, каковыми они были в представлении агентов СИС?
89
Сикрет интеллидженс сервис (СИС) — английская секретная разведывательная служба.