Похищение столицы
Шрифт:
— Рыбы?.. Ну... холодильники у нас большие: в них много может поместиться. Плаваем-то мы иногда и по несколько месяцев. Россия никому не хочет уступать пространство океанов, она присутствует и под вечными льдами Арктики и среди айсбергов Антарктиды.
— Ну, если так — примите от нас рыбку, тасманского окуня — столько, сколько уместится на вашем корабле.
— Пожалуй, я не откажусь.
— Отлично! — воскликнула Катя.— А теперь скажите: что бы вы хотели иметь для себя, и своих моряков, и для друзей по флоту... В первую очередь? А?..
Адмирал откинулся на
— Вы, как добрая фея, хотите всем нам вручить по хрустальной туфельке.
— Да, хочу. Я же не Гусинский и не Березовский. Это они, заимев деньги, прячут их в заграничных банках и дрожат от страха, как бы их не отняли. Я тоже богата, но я русская и деньги свои употребляю на общую пользу моих соотечественников. Особенно хотела бы одарить военных, наших защитников. И моряков в первую очередь. А?.. Вот я на ваш счет переведу сто миллионов долларов. Вы не возражаете?
— О-о!.. Это очень большие деньги. Я бы на них построил отличные дома для офицеров и жилища для матросов на всех базах Северного флота. И каждому офицеру, и матросу дал бы деньги для поддержания их семей. Ну... и многие другие бы добрые дела сделал.
— Хорошо! — согласилась Катя.— Вот вам адрес банка в Москве; завтра там на ваш счет будет переведено сто миллионов.
И повернулась к Олегу:
— Переведи, пожалуйста, с моего счета.
— Переведу сегодня же, сейчас же. И от себя добавлю столько же.
Сел за компьютер и в течение пятнадцати минут произвел эту операцию. А когда закончил, повернулся к адмиралу:
— Поздравляю вас! Двести миллионов на вашем счету. Когда вздумаете брать наличными, зайдите к банкиру Роману и скажите, что вы — мой лучший друг.
Подошел к адмиралу и пожал ему руку.
Адмирал, оглушенный такой новостью, не вполне верил в нее, но все-таки и сомневаться в порядочности новых приятелей у него оснований не было. Поднялся со своего царского кресла, спросил:
— Чем еще я могу быть вам полезен?
Ответил генерал Муха:
— Мы пойдем в гостиницу и будем наслаждаться красотами здешней природы. Нам остается ждать, когда Себастьян повезет нас обратно в Тасманию.
Они дружески простились и разошлись.
В гостинице узнали, что назавтра назначена погрузка рыбы в холодильники крейсера. А когда погрузка была закончена, к ним пришел адмирал, тепло простился с новыми друзьями и сказал:
— Мы должны ложиться на свой курс. Мировой океан — это тоже Россия.
Пришел Григорий в новой зимней одежде. Катерина тронула за воротник плаща, капризно проговорила:
— Я тоже хочу такой. И сапоги на меху из шкуры белого медведя,— вот как у вас, а? На острове можно приобрести все это?
— Да, конечно. Если вы желаете, я доставлю вам в номер.
Олег усадил Григория за стол и сказал:
— Такая экипировка нам нужна всем троим. Вы скажите: сколько это будет стоить?
— Советую вам еще приобрести кожаные брюки на гагачьем меху и такие же куртки. Вы прибыли к нам надолго, вам придется у нас пожить. Нынче погода еще приличная, но близится осень. В такие дни Антарктида сатанеет и шлет на нас ледяные бури. Однако полная экипировка недешево стоит.
— Мы народ не жадный, за ценой не постоим.
Григорий назвал цену.
— Да-а,— качал головой Олег.— Дороговато. Но у нас в России говорят: жадность фраера сгубила. Мы бы не хотели, чтобы наша дама превратилась тут в сосульку.
И он пальцем тронул кончик носа Катерины. Из чемоданчика достал деньги и подал Григорию. Тот прочитал цифры на упаковке, пожал плечами:
— Но зачем же вы даете мне так много?
— А затем, что вы — русский, и мы хотим отблагодарить вас за хороший прием, и за то, что вы нам, как я надеюсь, будете тут помогать.
Г ригорий рассовал деньги по карманам.
— Нас тут русских трое. Мы все из Австралии и по контракту приехали на Кергелен добывать рыбу. Работа тут адская, но заработки приличные: пять-шесть тысяч долларов в месяц. Четыре тысячи отправляем на континент, а остальные тут проедаем. На жизнь таких денег хватает, но чтобы купить на континенте квартиру, учить детей в институте — такой роскоши даже и здесь не добудешь.
Григорий пристально посмотрел на Катерину, которая слушала его с грустным и участливым выражением лица. И словно бы отвечая на ее тайные думы, заключил:
— Однако, ничего. Где наша не пропадала! В России теперь много нищих и безработных, мы тоже потеряли работу — здесь же хоть и тяжело, хоть и жмет нас, давит холодом проклятая Антарктида, зато рыбка ловится,— и такая, что нигде в мире будто бы такой вкусной нет. Ну, а если уж вы так меня одарили, я пошлю деньги родным, и пусть мой тесть поедет на юг Австралии и купит там ферму. За такие-то деньги... можно купить.
Григорий пошел на склад и через час принес им одежду; она оказалась удобной и просторной, способной укрыть от самого жестокого ветра и холода, которые почти беспрерывно лютуют на этом пятачке земли. Катя первая с детской радостью облачилась в рыбацкую одежду и вместе с Григорием вышла из домика. Дождя теперь не было, но ветер, точно сорвавшись со всех якорей, бешено выл и свистел, устрашая все живое, налетал на домик, на Катю и Григория, стоявших у двери, валил Катерину с ног, точно изливал на нее недовольство за то, что она незваной гостьей вторглась в его пределы. А Катя вначале крутила головой, отворачивая от ветра лицо, но потом попривыкла и встречала его порывы спокойно.
Повернулась к Григорию:
— Вы эту погоду называете приличной?
— Неприличная — это когда холод дьявольский и ветер раза в два сильнее этого. А над островом такая снежная крутоверть поднимется, хоть святых выноси. Тогда не знаешь, что и думать: то ли природа с ума сошла, то ли твой разум помрачился. А если чуть прояснится и с неба звезды, как малые дети, синими глазками на нас уставятся, мы вылезаем из своих домиков и глазам не верим: к нам в гости айсберг, точно живое существо, приплыл. Нижней своей частью за дно зацепится и всю зиму стоит возле нас, а летом подтает, «похудеет» на сто-двести тысяч тонн и дальше поплывет к Австралии. А там солнца-то побольше — он и совсем растает. Такие вот у нас картинки.