Похищение

Пашковский Юрий Юрьевич

— Понтей, он быстрый и сильный. Моя трансформа придаст мне быстроты и силы. Думаю, Клинки Ночи тоже помогут мне. — Каазад-ум задумчиво посмотрел на врага. — Кажется, я разгадал его секрет.

— Ну?

— Нет, Понтей. Я не скажу, иначе ты захочешь проверить. А это, повторяю, опасно. Слишком опасно. Господин Уолт, вы согласны?

— Я считаю, — осторожно подбирая слова, сказал Намина Ракура, — что Каазад-ум прав. Наша цель не сражения, наша цель — вернуть Рубиновое Ожерелье Керашата. Я думаю, что мы вполне сможем оторваться от этого… гм… смертного.

— Господин маг, главный в команде

я, и мне решать, что мы будем делать. — Понтей сверкнул глазами, из-под его нижней губы неожиданно мелькнули клыки. — Мы уже потеряли одного члена команды, и я…

— Понтей, у нас мало времени, — прервал Сива Каазад-ум. — Он сейчас нападет. Ярость окружает его, и он как готовая порваться струна. Понтей, уходите. Не забывай, скоро взойдет солнце.

— Я…

— Понтей… — Каазад-ум выдвинулся вперед, оставив обзору лишь мощную спину. — Когда-то я поверил тебе. Пришло время, чтобы ты поверил мне.

И Понтей замолчал.

— Поверьте мне. — Молния разорвала темноту ночи, близкий гром заглушил слова Нугаро. — Уходите. Быстрее.

— Теперь я беру судьбу в свои руки! — Парень расхохотался. — И имя судьбы — смерть! — Он развел руки в стороны и закинул голову, глотая дождевые струи.

Вадлар и Уолт одновременно одинаково выругались.

Человек… хотя какой он человек… смертный снова менялся. Резко раскололась челюсть, блеснули огромные клыки, — и это не трансформа, да? — затем увеличились в размерах руки, снова покрывшиеся чешуей, ладони стали громадными, ноги обросли шипами, а вокруг туловища заблестел призрачный доспех.

— Быстрее! — крикнул Каазад-ум. И Уолт начал действовать.

Свиток Каменных Копий отвердел в мгновение ока, меняя реальность вокруг. Локусы Души слабо отозвались на сгусток Силы неподалеку. А затем десяток валунов завертелся в воздухе возле трансформирующегося смертного. Малейшее движение — и острые куски камня вонзились бы в него. Возможно, серьезных увечий они бы не нанесли, но врага задержали.

А потом активировался Свиток Глотки Неба.

Пространство дрожало над смертным, сжимаясь в одну точку. Уолт знал, что при свете дня можно разглядеть, как крутятся над ней всеми цветами радуги и октариново-декариновыми сполохами воздушные элементали, открывая Проход в Измерение Воздуха, вытягивая эфирный Ветер Равалона и вместо него выдыхая в метрику Равалона нечто такое, что гравитацией превосходило мировое притяжение раз в десять. Это должно было вдавить противника в землю и очень сильно затруднить движение.

По крайней мере, движение этого смертного.

Обычно этим Заклинанием уничтожали Горных Змей, гигантских многотонных тварей, покрытых непробиваемой обычным оружием чешуей. Даже как-то обидно, что приходится тратить его вот так.

— Теперь можно отступать! — крикнул Уолт. — В какую сторону нам двигаться?

Понтей повертел головой, а потом уверенно указал куда-то в ночной мрак:

— В ту.

— Разойдитесь. — Уолт вытряхнул из тубы очередной Свиток. С Хозяевами обычно трудно общаться, но сейчас их окружала Стихия, родная Водяному Хозяину: воды было более чем достаточно.

Свиток после активации мгновенно намок и красной струйкой стекал с руки Уолта. А потом начался дождь наоборот — капли воды поднимались вверх, сбиваясь в более крупные

образования. Те, в свою очередь, объединились в высокую худую фигуру, у которой были только торс, руки и постоянно изменяющееся лицо.

— Кто?! — пророкотал Водяной Хозяин, с удовольствием подставляя тело дождю.

— Я, — ответил Ракура, по традиции преклонив колено перед Младшим Владыкой Элементалей. Стоять приходилось в грязи, но маг ведь и не собирался брать первое место в эльфийском конкурсе красоты.

— Имя?!

— Уолт Намина Ракура, человек.

— Чего ты хочешь, человек?!

— Неси нас в нужном направлении до тех пор, пока можешь.

— И это все?!

— И это все.

— Хорошо.

Водяной Хозяин завертелся, намочив всех еще интенсивнее, чем непрекращающийся небесный плач. Октариновая вспышка, на секунду ослепившая всех и заставившая Иукену прошипеть что-то недоброе в адрес Хозяина (или Уолта, маг не успел разобрать), скрыла превращение Хозяина, который обернулся крупным полупузырем.

— Залезайте скорее внутрь. — И боевой маг первым показал пример.

Живущие в Ночи не заставили себя ждать и забились в полупузырь, как хоббиты в таверну с дармовой выпивкой.

— Каазад, — не глядя на Нугаро, произнес Понтей, — нам не нужен враг, способный нанести удар в спину. И нам нужен союзник, который может появиться в минуту нашей слабости. Ты понял меня?

— Не беспокойся. — Каазад-ум снова был немногословен. — Я не дам ему уйти.

— Я… — Понтей не успел договорить, потому что Водяной Хозяин, повинуясь безмолвному приказу Уолта, обернулся теперь уже крупным водяным пузырем и рванул с места, направляясь в ту сторону, куда указал Сива.

Понтей сжал кулаки и молча уставился себе под ноги. В пузыре было достаточно места, и они сели друг напротив друга, приходя в себя и думая каждый о своем.

Первое столкновение вышло совсем не таким, как ожидалось.

Каазад-ум Шанэ не любил дождь. Впрочем, клан Нугаро вообще отличался определенной нелюбовью к воде. И причина этого…

— Эй-эй-эй-эй! А куда же все подевались?

Каазад промолчал. Он внимательно следил, как враг, поначалу приплюснутый к земле магией Намина Ракуры, неторопливо выпрямился, поморщился, когда круговорот валунов разорвался на десятки кусков и в дополнение к потокам воды с небес обрушился на него каменным дождем. Своими ручищами человек отбросил камни в стороны, даже не поранившись, и двинулся к одинокому Живущему в Ночи, застывшему с опущенными клинками. Шел он легко, словно не сам передвигался, а всю эту тушу, сделав ее невесомой, несло каким-то волшебством.

— Неужели, осознав, кто они, они все-таки нашли в себе смелость сбежать и испортить свою смерть?

Каазад молчал. Однажды отец сказал ему, что слова нужны лишь как костыли для души. Если душа здорова, костыли ей не понадобятся.

— Ты не такой, как они, правда? — Голос смертного стал вкрадчивым.

Кстати, еще одно отличие, которое не учел маг: голоса Живущих в Ночи всегда меняются после трансформы, а этот смертный говорит точно так же, как и до изменения. Но не хотелось признавать, что в чем-то чародей был прав, уж слишком начало изменений смертного напомнило начало трансформы Ирха…