Похищение
Шрифт:
Значит, существует какой-то неучтенный фактор.
Значит, был бы еще один мертвец, продолжай они нападать все вместе, пока бы догадка Каазада подтвердилась. А так нельзя. Воин всегда сражается сам, даже когда вокруг товарищи. Но и за действия свои ответственность он всегда будет нести сам. Особенно за действия, которые приведут к гибели товарищей.
Да, отец?
Да.
А поэтому…
Каазад выплюнул набравшуюся в рот грязь. Уперся в землю руками. Напрягся. И поднялся. Голова кружилась. Но это было еще ничего. Он вообще мог остаться без головы, если бы его сабля не приняла на себя
— Эй, ты, — хриплый голос из ночи. — Ты… Ты такой же, как и он? Нет… Ты не такой… Но у тебя такое же… Такое же оружие, чтоб тебя! Будьте вы прокляты! Ваша сила духа — ничто, потому что вы не надеетесь на ваш дух! И вы используете это оружие, потому что знаете, что ваш дух слаб!
Дождь.
Олекс… В нем что-то изменилось. Упыриная сущность позволяла Каазаду чувствовать тонкие движения вокруг тела противника (Понтей называл это изнанкой ауры), и сейчас эти движения были другими, чем в начале схватки.
Что это значит? Проклятье… Нужно попытаться разобраться в этих изменениях. Внимательно следить, рассчитывать, размышлять и проверять…
…Воин, которого звали Шалиш-вуур, выходил на предельный уровень, и его кривые клинки мелькали все ближе и ближе к телу человека, грозя вот-вот пробить его защиту. Каазад подался вперед, вцепившись в поручни. Балкон их семьи располагался прямо над амфитеатром, и зрелище было перед ним как на ладони. И не только зрелище. Запахи отчетливо раскрывали перед ним то, что не показывало зрение.
Например, что Шалиш-вуур нервничает. А его противник — нет.
Каазад не понимал почему. Да, двое воинов Нугаро уже были мертвы, пав от хитрых ударов человека, которого отец назвал Меченым. Однако человек уже устал и был не так быстр, как раньше. К тому же воины были из простых Безшерстых, один вообще Перерожденный, не владеющий Волчьим Скоком. Почему же Шалиш-вуур нервничает? Ведь он обучал фехтованию Каазада, а сына второго военачальника клана не будет обучать абы кто, верно?
И потому Каазад в слепой уверенности в Шалиш-вууре решил, что запахи его обманывают.
Впрочем, в восьмилетнем возрасте такие ошибки простительны.
И когда удары посыпались на человека, словно барабанная дробь во время торжественного марша, человек внезапно исчез прямо из-под решающего удара — и Каазад этого не заметил. А Шалиш-вуур замер, удивленно улыбнувшись. И рухнул на забрызганный кровью из раны на спине песок. Задергался, когда из его груди вырвалось пламя, вмиг охватившее все тело.
Меченый пнул останки и задрал голову, рассматривая молчаливых Живущих в Ночи, следящих за его боем с упырями с балконов над ареной.
— Ну, кто следующий?
Он был молод и дерзок. И он уже победил троих Живущих в Ночи клана Нугаро. Одержи он еще две победы — и он, посмевший с такими же молодыми дерзкими смертными проникнуть в Царствие Ночи, чтобы грабить его жителей и убивать его защитников, спокойно покинет Лангарэй, прощенный по одному из Законов Крови — Закону Круга, который гласит, что тот, кто победит пятерых воинов клана, пленившего смертного, будет свободен.
— Почему? — вырвался удивленный возглас Каазада. Сзади усмехнулся отец:
— Это
— Почему, отец? — Каазад подбежал к Таарду-ом Сайкар Нугаро. Он знал, что если проиграет четвертый воин клана, то пятым сражаться с Меченым идет отец. Каазад знал, что отец сильный, очень сильный, но…
Но ведь и в Шалиш-вууре он был уверен.
— Шалиш не следил за противником. Шалиш следил за противником Квира и Туула, но не за своим. Он недооценил Меченого и переоценил себя. И вот следствие — он мертв.
Раздался шум раскрываемых ворот амфитеатра — на арену выходил четвертый воин клана. Каазад узнал его раньше, чем увидел, — запах брата он бы не спутал ни с чем.
А потом Меченый упал, удивленный больше, чем убитые им упыри. А Фиуунад-ум, убивший человека его же собственным мечом, помахал рукой брату, восхищенно следившему за ним. Фиуунад блестяще провел Волчий Скок, после чего отобрал оружие и вонзил прямо в сердце человека.
— Эта победа закономерна, — сказал отец. А мать улыбнулась.
Рукопашному бою обучала именно она… Так было, да…
Перед Каазад-умом сейчас раскорячился не просто чудовищно сильный и странным образом напоминающий трансформировавшегося упыря, но не являющийся упырем смертный. Нет, перед Каазад-умом стоял противник, который был способен убить его. И уже несколько раз он был близок к цели.
Пора браться за дело всерьез.
Олекс ринулся на Каазада с места, передвигаясь точно горилла. Огромная масса неслась на Живущего в Ночи, и столкновение ничем бы хорошим не кончилось. Упырь скакнул в сторону, успев рубануть «гориллу» сбоку, сквозь призрачный доспех. На этот раз сабли прошли защиту, нанеся ранения. Ах, проклятье! Он не успел проконтролировать…
А Олекс, который уже не мог остановиться, оторвал ноги от земли и, используя остаток скорости, ловко развернулся на руке, другой целя в голову Живущего в Ночи. В этом ударе чувствовалась громадная мощь, и Каазаду пришлось упасть на спину и перекатиться через голову назад. Олекс бил, снова используя жар своих ладоней. Разлетевшиеся в стороны комья земли и брызги горячей воды могли только радовать упыря — не его голова попала под удар.
Нельзя останавливаться. Нужно бить и бить, атакуя снова и снова. Благодаря уловке Каазад может использовать Волчий Скок, потому что противник, поймав его первый раз во время использования Скока, бессознательно будет следить именно за размывающимися пятнами, на секунды, на столь нужные секунды, отвлекаясь от реального местонахождения Каазада. Да, он чуть не погиб, так безрассудно подставившись, но это того стоило.
Темное пятно ушло за спину Олекса, а сам Каазад наскочил на него спереди, орудуя саблями. Смертный отмахнулся, Каазад отскочил, но тут же снова, послав Волчий Скок на правый бок, ударил по ногам. Олекс рассвирепел, его руки молотили пространство вокруг, шипы из ног выскакивали один за другим, но Живущий в Ночи продолжал умело крутиться, наскакивая и отскакивая, применяя всю свою сноровку и выучку. И замечательно, что они бились на равнине под дождем, в грязи, а не на узкой городской улочке или в заставленной комнате, что мешало бы Волчьему Скоку. И замечательно, что Каазад уже устал и не приходилось прикидываться, чтобы враг думал, что он устает.