Похищенная, или Заложница игры
Шрифт:
Иногда адепты переходили из одного ордена в другой. В старом ордене перебежчиков проклинали. В новом — относились с недоверием. У Шел была иная ситуация. Она не убегала. Учитель сам отрекся от нее. Сначала изгнал, потом выменял. Она ничего не должна Ранду. Но душа все равно болела. Слишком большая часть жизни осталась на горе Тардиль.
«Не чувствуй себя обязанной, — сказала Ветария. — Ты свободна распоряжаться своей жизнью. Я приму тебя в Ун-Чу-Лай, если ты того захочешь. Либо можешь покинуть Тельяргир в любое время, пойти своим путем. Даже вернуться в Ранду — не стану тебе препятствовать».
Возвращаться в Ранду? Любой преданности есть предел. Она никогда не забудет смертельный ужас на мосту в ожидании ударов Дорамон. И нестерпимую боль, когда электрические разряды сорвались с пальцев Оршавы. Теперь мысль о Ранду и их Великом Магистре причиняла девушке такую же боль, только душевную.
Через два дня Даршела все же увиделась с Ке’Лисо. До этого он находился на исцелении. К ней пришел, как только встал на ноги.
«Все это время ты лгал! Чужое имя, чужая судьба! Все, что ты рассказывал о себе, — вранье!»
«Да, я лгал о себе. Но не о чувствах к тебе! Я люблю тебя, Шел. Когда Арелато отправил тебя на мост, я… у меня все перевернулось. Я не помнил ни о чем — ни о своей миссии, ни о личине, ни о себе. Только хотел, чтобы ты жила. Чтобы оставалась со мной рядом. И сейчас мне важнее всего, что ты жива. Я бы расцеловал ноги говнюку Арелато за то, что он опомнился и вернулся за нами. Плевать, что он потом вытворял со мной. Главное, ты снова рядом».
Он смотрел на нее в упор. У Ке’Лисо был тяжелый взгляд, даже когда он улыбался. А уж в такие моменты, когда он не сводил глубокопосаженных, немигающих глаз… Хотелось свернуться калачиком и забиться куда-нибудь в норку.
Даршела помнила, как он разогревал ее одним этим взглядом. После нескольких минут игры в гляделки ее можно было выжимать. Кастале… Ке’Лисо умел заводить ее. А кроме того, был чудесным другом и интересным собеседником.
И не лгал, признаваясь в любви. Он говорил ей это не в первый раз. Шел всегда верила ему. Почему не верить сейчас, когда он спас ее дважды: один раз собственными руками от Дорамон, второй — руками Ветарии от Арелато.
И она позволила ему увлечь себя страстью. Целители Ун-Чу-Лай были хороши — сражение с Дорамон, пытки Арелато не помешали ему любить Даршелу так, как раньше.
А после девушка объявила решение Великому Магистру. Остаться с Ун-Чу-Лай. Принять подлинную личность Ке’Лисо и его неизменную любовь — это она объявила самой себе, Ветарии это не касалось.
Еще через пару дней Ветария отдала приказ Ке’Лисо возвращаться в центральную резиденцию Ун-Чу-Лай в Ярун’Але. Шел, не раздумывая, согласилась последовать за ним. Магический портал перенес их на далекий юг в страну Дакрию. С ними переместились еще двое: послушница по имени Си’Ран и тот самый Дейл, жених Мириэль. Бывший жених.
Шел была потрясена, когда узнала их историю. Первое потрясение — Арелато стал любовником Мири. Не просто любовником, избранным. Шел помнила, с какой гордостью фея заявляла, что у нее есть избранный и она хранит ему верность. С какой нежностью отзывалась она о Дейле.
И вот у нее другой избранный, а тот самый Дейл здесь, в резиденции Ун-Чу-Лай в Ярун’Але. Но еще сильнее девушку потрясло, что Си’Ран покинула свой орден, а потом с такой легкостью вернулась.
В Ранду были строгие порядки еще до осады Дорамон. От адептов требовалось взвешенное, окончательное решение — как о вступлении в орден, так и о выходе из него. Обратной дороги отступникам не было.
А тут, оказывается, Великий Магистр легко и открыто заявляла, что можно было уходить и возвращаться по внутреннему ощущению своей правоты. Никто не удерживал, никто не карал за отступничество. Как будто Ун-Чу-Лай было не важно: останется адепт, уйдет, вернется и чем будет заниматься вне ордена.
В Дакрии царило лето. Резиденция утопала в обширных садах, раскинувшихся за городской стеной Ярун’Але. После занятий адепты и послушники прогуливались по широким аллеям, усаженным цветами и деревьями.
Даршела с трудом привыкала к такой роскоши и простору после аскетичной крепости Ранду. В ее распоряжении были не только сады резиденции. Она могла в любое время выходить в город, бродить по шумным и многолюдным улицам Ярун’Але.
Иногда Даршела казалась сама себе нарисованным человечком в магическом атласе по географии для детей из богатых семей. Этот человечек мог скакать по городам и странам, просто перелистывая страницы атласа. Почти то же самое происходило с ней.
Она всегда обожала географию — как и языки. Нигде не бывала, но много знала о городах и странах Мерканы. А теперь начала познавать их на практике. Сначала Тельяргир — самый крупный морской порт республики Дормияс и всей Северной Мерканы. Теперь Ярун’Але — мегаполис с миллионным населением. Ни в обеих Мерканах, ни в Ремидее, ни в Весталии — во всем мире не было такого огромного города.
Орден Ун-Чу-Лай базировался в Дакрии с самого основания девять столетий назад. Дакрион был его конвенциональным языком, так же как кордильский — языком Ранду. Ордена принимали учеников со всех краев света, потому им нужен был единый язык, которым обязывались владеть все. Таким языком становилось наречие страны, где базировалась главная резиденция ордена, либо близлежащей страны.
Шел безукоризненно владела и дормитто и дакрионом. Ей не составило труда освоиться в имперской столице. Каждый день после учебы и практики она окуналась в бурную городскую жизнь. Наверстывала упущенное за годы осадного положения.
Разные районы огромного мегаполиса рознились между собой так, будто разные уголки земного шара. Роскошные особняки с зелеными садами вокруг, огромные парки с ручьями и озерами в одном месте. Тесные, покосившиеся от времени лачуги с бедно одетыми и полуголодными обитателями в другом. В третьем — высокие многоэтажные дома из камня и стекла, холодные, безликие и бездушные. В четвертом — рыболовный порт с морозильными складами, торговыми прилавками, разделочными фабриками. Сам воздух здесь пропах рыбой.