Похищенная
Шрифт:
Ворон с силой сжал ей руку. Его нежность сразу куда-то исчезла.
– Поздно! Это не игра. Я дал слово людям. Все ждут. Мы же с тобой договорились, – сказал он так тихо, чтобы его слышала только она. – Ты дала слово.
Тэсс подняла голову и посмотрела на него. Его глаза угрожающе сузились. Тэсс отвела взгляд, пытаясь выиграть время и собраться с мыслями. Она не может позволить этому дикарю ее одурачить. Она не может позволить ему обращаться с ней как с вещью. Она не его собственность. Но Ворон прав, она согласилась выйти за него с тем условием, что он отпустит ее ровно через год. Иначе ей вообще не выбраться отсюда. Значит, год.
– Если ты рассчитываешь, что я буду тебя любить, то ты ошибаешься. Я буду тебя еще больше ненавидеть. Как врага.
– Уговор есть уговор. Мне не нужна твоя любовь. Сейчас мне нужна жена ради совсем другой цели. Не предавай меня ни словом, ни делом, и я отпущу тебя ровно через год. Этот человек дает слово, что не притронется к тебе.
Тэсс оглядела собравшихся. Ворон остановился неподалеку от шамана. Все затихли и напряженно ждали.
Тэсс молча кивнула Ворону, давая согласие. Они встали перед шаманом, и началось священнодействие. Седой шаман запел что-то высоким голосом, барабаны вторили ему. Шаман пел, подняв голову к небу, словно говоря с Создателем. Индейцы, взявшись за руки, медленно двинулись вокруг костра, их пляшущие тела отбрасывали длинные тени на вигвамы.
– О-о-хо, о-о-о-хо! – вторили они песне шамана.
Тэсс не понимала ни слова из этого свадебного гимна. Да и неважно. Ведь это не свадьба в храме, а просто ритуальные пляски дикарей, убеждала она себя. И неважно, что они все крещеные. Это вовсе не свадьба. И жених почти голый. Он никогда не станет ее мужем. Никогда.
Тэсс украдкой взглянула на Ворона, который внимательно слушал шамана. Она видела, как его губы беззвучно двигаются, слово в слово повторяя свадебную песню. Тэсс вдруг вспомнила вкус его поцелуя на своих губах.
Она не понимала, что чувствует к этому человеку. То она смертельно ненавидела его, то ее неудержимо влекло к нему. Она представила себе, как бы он ухаживал за ней, если бы не Майрон, а Ворон был ее женихом. Наверное, все было бы совсем иначе.
Шаман подал Ворону деревянную чашу. Ворон немного отпил из нее и передал Тэсс.
Шаман смотрел на Тэсс. Она поднесла чашу к губам, но так, чтобы в рот не попало ни капли, как будто это могло спасти ее. Шаман ничего не заметил. Взяв чашу из ее рук, он плеснул напиток на пламя костра. Индейцы радостно закричали, и Тэсс поняла, что церемония совершилась.
Теперь она замужем за краснокожим.
– Улыбайся, – сказал сквозь зубы Ворон. – Веди себя так, будто ты счастлива.
Тэсс изобразила жалкую улыбку. Она злилась на Ворона. Какое он имеет право говорить с ней в таком тоне?
Жители деревни, от мала до велика, окружили молодоженов тесным кольцом. Каждый стремился пожать Ворону руку, ободряюще погладить Тэсс, поздравить молодоженов и пожелать чего-нибудь хорошего. Тэсс не понимала их, но по глазам видела, что эти люди действительно хотят ей добра.
Тэсс улыбнулась, немного успокоившись. Она приветливо кивала каждому, кто подходил к ней.
Она не сопротивлялась и тогда, когда Ворон взял ее под руку и повел к почетному месту на возвышении.
– Лематачпи! – приказал он.
«Сядь», – перевела про себя Тэсс. Это слово она уже знала.
Тэсс села на мягкую подстилку, и Ворон опустился рядом. Кто-то передал им чашу. Снова она должна пить из нее вместе с ним. На этот раз Тэсс сделала большой глоток. Напиток был крепким, но приятным на вкус. У их ног, откуда ни возьмись, появились подносы с разной снедью. Они просто ломились от изобилия. Тут были мясные кушанья, копченая и жареная рыба, устрицы, фрукты и овощи. Ворон с аппетитом принялся за еду. Тэсс не могла заставить себя проглотить ни кусочка. В голове звучало только одно: я – жена этого человека!
Снова заиграла музыка, но уже более веселая. Женщины запели, а мужчины, взявшись за руки, пустились вокруг костра в пляс, выписывая ногами причудливые кренделя на песке.
К Тэсс стали подходить женщины. Они преподносили свадебные подарки: глиняные горшки и блюда, плетеные корзинки, деревянные чаши, странные украшения, сделанные из листьев кукурузы и сосновых игл, похожие на сказочных животных. Среди подарков были даже две оловянные миски и оловянные столовые приборы. Одна женщина принесла сшитый ею самой тонкий, но очень мягкий матрас, больше похожий на лоскутное одеяло, и две небольшие подушки.
Девушки дарили что-то, что Тэсс могла бы надеть. Тут были и высокие мягкие женские мокасины, и короткая кожаная безрукавка, расшитая яркими нитками, и серебряные сережки с маленькими колокольчиками.
Тэсс была очень смущена. Никто из этих добрых людей даже и не подозревал, что свадьба ненастоящая, что это только деловое соглашение между нею и Вороном. Она чувствовала себя виноватой в том, что обманывает этих людей. Они принимали ее в свою большую семью и так радовались за них, так щедро одаривали подарками. Тэсс не помнила, чтобы раньше ей кто-то что-то дарил.
Чем дольше длился праздник, тем громче веселились индейцы. Они пели, плясали и смеялись, как дети. Тэсс было чуждо это состояние. Она вообще не верила, что может беззаботно веселиться, что может быть счастлива.
Тэсс украдкой глянула на Ворона. Он съел половину праздничного угощения и с удовольствием откинулся, попивая травяной настой из большой чаши. Ворон улыбнулся ей, после обильной еды у него явно улучшилось настроение.
– Ну вот. А ты боялась. Эти люди любят тебя, – сказал он, подвигаясь ближе к ней.
Он долгим взглядом посмотрел на нее, так будто видел впервые. Потом нерешительно протянул руку к ее рыжим волосам, словно боясь обжечься. Тэсс не отодвинулась. Тогда он поймал один локон и накрутил его себе на палец.
Тэсс смотрела ему прямо в глаза. Ей никак не удавалось поговорить с ним наедине. Их наконец, кажется, оставили в покое с поздравлениями и предоставили друг другу. Вокруг костра индейцы расселись небольшими группами, кто семьями, кто с друзьями. Юноши-воины танцевали какой-то причудливый танец, делая движения, напоминающие полет орла. Женщины разносили всем еду.