Похищенная
Шрифт:
Она всхлипывала и всхлипывала, казалось, рыданиям не будет конца.
Ворон почувствовал, как слезы капают ему на плечо.
– Пожалуйста, верните мне туфли..
Ворон молча гладил Тэсс по голове, слегка покачивая, как это делает мать, когда баюкает ребенка. Тэсс бессознательно прижалась к нему, стараясь как-то успокоиться. Но у нее ничего не получалось. Слезы все текли и текли, она слизывала их с верхней губы и то и дело шмыгала носом.
– Тсс… Тише, тише… – повторял Ворон. – Ты не виновата, что Джоселин погибла, а ты выжила. Ведь ты пыталась помочь ей?
Тэсс кивнула, губы ее дрожали:
– Да. Я пыталась, но она не слушала меня. Я твердила ей, что нельзя останавливаться, что нужно идти, что мы должны делать все, что они прикажут. Но она меня не слушала. – Тэсс наконец с трудом удалось сделать глубокий вдох. – Она просто сдалась. Отказалась от борьбы. Наверное, она не хотела жить.
– У одних есть силы, чтобы выжить, а у других – нет, Тэсс. В этом нет ничьей вины. Таков замысел Создателя.
Ворон вытер слезы на ее щеках.
– А теперь, пожалуйста, перестань плакать. Я принесу тебе твои туфли, ты права. Этот человек не должен был забирать их у тебя.
– Я и сама не знаю, почему они так важны для меня… – прошептала Тэсс.
– Я принесу их, но пообещай этому человеку, что ты не наденешь их, а просто понесешь с собой. На ноги ты наденешь мокасины.
Тэсс кивнула, шмыгнув носом. Она чувствовала себя капризным нашкодившим ребенком.
– Простите меня. Не знаю, что это на меня нашло, – проговорила она, отодвигаясь от Ворона. – Я надену мокасины. Я знаю, что вы просто стараетесь помочь мне. Эти туфли ничего не стоят, но…
– Но они – твои.
Ворон подошел к кострищу, взял толстую палку и, отойдя в сторону шага на два, стал ею раскапывать землю.
– Эти туфли– доказательство твоей воли к жизни. Вот в чем дело. – Он взглянул на нее. – Как же я это сразу не понял? У всех нас есть что-то, особенно важное для нас.
Он откопал туфли и постучал одной о другую. В воздухе поднялось рыжее облако пыли.
– Люди не должны судить о том, почему та или другая вещь так много значит для кого-то, – продолжал он. – То, что кажется пустяком для одного, может быть очень дорого для другого.
Тэсс взяла в руки туфли, и ей почему-то сразу стало намного спокойнее.
– Просто я хотела сохранить их, – она снова шмыгнула носом.
Ворон подошел к ней и показал маленький кожаный кошелек, болтавшийся у него на груди. Тэсс заметила эту вещь еще вчера, когда он снял свою безрукавку и отдал ей. Кошелек висел на тонком кожаном ремешке. Он был очень старым и потертым, на нем были вышиты какие-то странные значки.
Ворон открыл его и вытащил небольшой кусок белого кварца. На вид это был обычный камушек. Ворон поднял его и посмотрел на просвет.
– Мне привез его мой прадед. Это камень с севера, с гор, которые зовутся Адирондаки. – Он не отрывал глаз от камня. – Прадед подарил его мне, сказав, что, когда я стану воином, я сделаю из него наконечник копья.
Тэсс разглядывала камень, пытаясь представить Ворона маленьким. Она видела, что даже сейчас эти детские воспоминания вызывают отклик в его душе. Она представляла, как радовался маленький индейский мальчик такому подарку.
Ворон провел пальцем по острым граням искристого камня.
– Я не стал его обтачивать. Не мог испортить красоту, которую вложил в него Создатель.
– И вы хранили его все эти годы?
Ворон усмехнулся:
– Кохон. Вот именно. Смешно? Взрослый человек носит с собой повсюду простой камень, который когда-то подарил ему древний старик.
Тэсс ласково улыбнулась в ответ:
– Нет. Это вовсе не смешно. Наверное, прадедушка очень любил вас?
Ворон задумался. Потом спрятал камень в кошелек и туго затянул шнурок.
– Он был всегда очень добр ко мне. Да, мы любили друг друга.
Тэсс снова улыбнулась, но тут же погрустнела.
– А меня никогда никто так не любил, – тихо сказала она. – Вам очень повезло в жизни.
Ворон поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза. На миг между ними будто протянулась невидимая нить. Во взгляде Ворона она почувствовала что-то особенное. Он будто хотел ей что-то сказать, но не решился и отвел глаза.
– Я поймал рыбу. Пойдем поедим. Такуко ушел на разведку. Но он скоро вернется. Надо спешить. Мой младший брат очень нетерпелив. – Ворон указал на пару мокасин, которые лежали на сумке Такуко. – Надень их. Этот человек отведет тебя домой.
Вскоре пришел Такуко. Они поели все вместе. Тэсс показалось, что она никогда ничего вкуснее не ела, хотя завтрак состоял всего лишь из жареной рыбы и родниковой воды. Поев, они двинулись в путь.
– Дом моего дяди недалеко от города Аннаполиса, – сказала Тэсс. – Это на побережье Чесапикского залива, но как объяснить, где именно, я не знаю. Я не знаю, куда нас завели могауки и где мы находимся.
– Аннаполис? – повторил Такуко и перешел на родной язык, чтобы Тэсс не поняла их. – Даже ребенок сможет найти его. Это недалеко отсюда. Я предлагаю направить ее в нужную сторону и вернуться домой, брат.
– Ты стал упрямым с годами, брат. Мы все равно идем в том же направлении, проходим почти мимо него. Так неужели трудно завернуть туда и передать белую женщину ее народу?
– Ни к чему это! Ты же слышал, что говорили на Великом Совете. По лесу ходят бандиты. Бледнолицые убивают индейцев без всякой причины. Теперь они тоже научились снимать скальпы, подобно ирокезам.
Ворон придержал ветку, чтобы она не ударила Тэсс, которая следовала за ним. Он пропустил ее чуть вперед и, продолжив путь, сказал, не поворачиваясь к брату: