Похититель вечности
Шрифт:
Я покачал головой. Я сам мало что понимал.
— Я не уверен… — начал я, когда молодой человек снова прокричал свой ордер одному из маклеров, и тот алчно бросился продавать ему акции, с видом человека, не верящего в свою удачу. — Он стабилизирует рынок, — сказал я тогда, недоверчиво качая головой. — Самый отчаянный…
Я понял, что не могу закончить фразу, настолько впечатлил меня этот жест; через минуту начались пробные продажи, и акции немного подросли в цене. За полчаса они полностью стабилизировались и казалось, что паника закончилась.
— Это было невероятно, — произнес Дентон. — На минуту я подумал, что все кончено.
Я не разделял его уверенности. Я не вполне понимал, что может произойти, но было ясно, что это еще не конец. В следующие несколько дней о состоянии фондовой биржи говорили решительно все; отец давил на Дентона, беспрестанно спрашивая о том, что его сын делает,
Аннет позвонила мне из «КартеллКо» и сказала, что Дентон ведет себя, как безумец. Отец названивал ему весь день, но Дентон отказался подходить к телефону; он заперся в своем кабинете. Фирма обанкротилась — я уже знал об этом. Все, чем он владел, было потеряно, равно как и большая часть денег его инвесторов. В тот день я оказался в числе немногих счастливчиков в этом городе ужасных трагедий. К тому времени, когда я приехал в его контору и поднялся на верхний этаж, где находился его кабинет, Аннет уже была в панике; Дентон не открывал дверь, но мы слышали, как он крушит вещи. Я слышал, как бьются об пол лампы, как он вышагивает из угла в угол под непрекращающиеся звонки телефона.
— Это наверняка Магнус, — сказала Аннет, вырывая провод из стены. Телефон замолчал. — Он, мать его, думает что во всем виноват Дентон. — Я с удивлением посмотрел на нее, поскольку никогда раньше не слышал от нее подобных выражений; но я понимал, что иначе сейчас нельзя. — Вы должны выбить дверь, Матье, — сказала она, и я кивнул.
Я толкнул дверь, но она была очень прочная, из дуба, и я чуть не выбил себе плечо, пока дерево в конце концов не поддалось. Когда мне удалось выломать замок, дверь рухнула, и мы с Аннет вбежали внутрь, Дентон стоял перед открытым окном — лицо перекосила безумная гримаса, одежда на нем была изорвана, глаза горели.
— Дентон, — закричала Аннет; слезы текли по ее лицу, она бросилась к нему, но я удержал ее, схватив за руку, поскольку увидел, что когда она направилась к нему, он придвинулся к окну еще ближе. — Мы сможем все уладить, — сказала она. — Тебе не нужно…
— Прочь от меня! — заорал он, вскочив на подоконник. Сердце у меня затрепетало — по его лицу я понял: все кончено. Он выглянул наружу, облизал губы и через миг пропал из виду. Аннет закричала и, кинувшись к окну, высунулась так, что я испугался, но мы едва смогли разглядеть его изломанное тело на земле.
Со временем несчастная Аннет оправилась от этой трагедии, а Магнус Ирвинг перенес еще один удар, когда услышал о том, что сталось с его сыном, и вскоре после этого умер. Мне по–прежнему везло, и перед тем, как уехать на пару десятков лет на Гавайи, куда я собирался переехать на Рождество, я назначил приличное содержание Аннет и Томми. Они отказались присоединиться ко мне и вернулись в Милуоки, где и прожили всю свою жизнь.
Мы с Аннет поддерживали связь; замуж она больше не вышла и после того, как ее сын погиб при Перл–Харбор [77] , переселилась к своей снохе и внуку и жила с ними, пока они не уехали в Англию, где этот ребенок в свою очередь зачал сына, ставшего телезвездой. В конце концов мы потеряли связь, но после ее смерти я получил письмо от ее соседки: она сообщала мне, что Аннет мирно скончалась после долгой болезни. Она переслала мне письмо Аннет, в котором та благодарила меня за все, что я сделал для нее в Нью–Йорке в двадцатые годы. К письму была приложена фотография, на которой мы трое — Дентон, Аннет и я, сняты на балу в честь их помолвки за несколько месяцев до Краха. На ней мы выглядим очень счастливыми и смотрим в будущее с оптимизмом.
77
Перл–Харбор — военно–морская база США в бухте на южном берегу острова Оаху, в 10 км к западу от Гонолулу (Гавайские острова), нападением на которую 7 декабря 1941 г. Япония развязала войну на Тихом океане.
Глава 18
АВГУСТ–СЕНТЯБРЬ 1999 ГОДА
Лондон, 12 августа 1999 года
Уважаемый мистер Заилль,
Несколько раз мне хотелось позвонить Вам после
Мне было очень приятно побеседовать с Вами после похорон; сожалею, что Вы исчезли прежде, чем мы закончили разговор. Как Вы помните, мы обсуждали мою работу — мою рукопись — и, похоже, Вас она заинтересовала. Вы также упомянули своего племянника Томми, который, по Вашим словам, лучше, чем Вы, разбирается в работе телеиндустрии.
Следуя Вашему совету, я закончил сценарий и послал его Вашему племяннику, звезде «Би–би–си», но, к сожалению, должен Вам сообщить, что он вернул ее мне, не прочитав, с весьма краткой запиской. Может быть, Вы забыли рассказать ему о моем сценарии?
Мне не удалось поговорить о моей работе с Вами или с ним, поэтому в лучших традициях голливудских стяжателей, я подумал, что следует «разрекламировать» сценарий в одном кратком абзаце. Вот он:
Как–то вечером парочка пожилых приятелей напиваются и по дороге домой снимают малолетнюю шлюху. Добравшись до дома, они забавляются с наркотиками, к которым непривычны, и в результате один из них умирает. Один их друг впадает в панику, но другой не теряет головы — он звонит молодому парню, который ему кое–чем обязан, и просит о помощи. Вместе они перевозят тело в другое место, и когда того приятеля находят, все решают, что это несчастный случай: покойный был один, никакого скандала. Но они не подозревают, что сын покойного проснулся посреди ночи — они даже не знали, что он был в доме, — и все слышал и видел. Сын размышляет, не следует ли позвонить в полицию и обо всем рассказать, но в конце концов решает этого не делать, поскольку сознает, что эти два приятеля могут ему помочь. Они соглашаются, жизнь продолжается и все прекрасно. Никто никогда ничего не узнает.
Вот и все, мистер Заилль! Вам нравится? Я также прилагаю копию полной версии сценария и повторно отправляю его Вашему племяннику с более убедительной запиской. Уверен, Вы сможете помочь с финансированием съемок. С нетерпением жду Вашего ответа.
С наилучшими пожеланиями,
Ли Хокнелл.
Я пригласил Мартина к себе выпить, решив, что привычная уютная обстановка моего дома — более подходящее место, чтобы выслушать плохие новости, нежели стерильная атмосфера офисов телестанции. Я понимал, как он все это воспримет; пожилой человек, привыкший быть в центре внимания, приученный к тому, что люди ловят каждое его слово, какими бы нелепыми слова эти ни были, внезапно становится безработным, брошенным на произвол судьбы. Он сойдет с ума. И дело не в деньгах — мы ему практически ничего не платили, он вполне обеспеченный человек. Он заработал себе приличную пенсию, у него есть свой дом, заполненный хорошей живописью и objeсts d’art [78] , которые со временем не дешевеют. Такой образ жизни он любил высмеивать в других, но его самого он устраивал. Мне хотелось надеяться, что он воспримет новость спокойно, хоть я в этом и сомневался.
78
Предметами искусства (фр.).
Я не рассчитывал, что вместе с ним придет Полли, и это отчасти расстроило заготовленную речь. Полли — вторая жена Мартина, они женаты семь лет. Нет нужды говорить, что она моложе его — ему шестьдесят один, а ей всего тридцать четыре. Его первая жена, Анджела, с которой я никогда не встречался, была с ним большую части его парламентской карьеры, но они разошлись вскоре после того, как он снова стал частным лицом. Когда отпала нужда убеждать людей в собственном счастливом браке, он развелся с ней, открыл охоту на молодое поколение и без особых затруднений подцепил Полли; знаменитости всегда привлекают внимание. Я мало знал о ее прошлом, за исключением того, что она хорошо разбирается в искусстве — она работала в картинной галерее во Флоренции, строительство которой я финансировал в 1870–х годах, — и в музыке, что большая редкость среди дам ее поколения. Разумеется, она вышла за Мартина ради его денег, но и он кое–что получил взамен. Он явно наслаждался статусом стареющего ухажера молодой красивой женщины и тем, что она позволяет ему находиться рядом; осмелюсь заметить, что и она могла кое–чему его научить.