Похитители снов
Шрифт:
Иногда Алексу становилось совсем невыносимо, он не мог находиться дома и приходил на кладбище, сидел вот так напротив могилы, смотрел в пустоту. Один раз даже плакал, первый раз в жизни, правда, легче от этого не стало. Предусмотрительный Димитрис попрятал все оружие в доме, странный поступок, учитывая, что можно выйти за прозрачный купол, закрывающий город, без маски, уйти куда-нибудь далеко в лес и там тихо отбросить тапки от перенасыщения кислородом.
Однажды Алекс сорвался. Ему казалось, что Ана дома, он слышит ее голос то в детской, то в саду, он метался по дому, но нигде ее не находил. Тогда он не выдержал и решительным шагом пошел к воротам за пределы купола с четким намерением уйти без маски подальше в горы. По дороге сломать браслет, чтобы его тело не нашли, еще одни дурацкие похороны семье ни к чему.
– Я не знаю, как без тебя. Не могу больше, – повторял он снова и снова, направляясь в горы.
Уже по дороге к реке его догнал маленький Майк, схватил за руку и пошел рядом, как в обычные дни, когда они гуляли вдвоем в зеленой долине. Потом сын тихо сказал:
– Папа, не уходи без меня.
Алекс словно очнулся. Уйти и умереть в горах было бы отличным решением для него самого, но не для детей. И так подло бросить их в самый тяжелый момент он просто не имеет права. В тот день они гуляли вместе с сыном до вечера, пока позволяло время находиться без маски и из реки не стал выползать туман. Потом оба вернулись в пустой дом. Майк сейчас очень напоминал самого Алекса, такой же молчаливый, рассудительный, слишком внимательный, он очень по-взрослому вел себя, но, возможно, ребенок еще просто не осознал, что произошло. Алекс не брал его на похороны, пусть запомнит маму живой. Вечером на веранду вышла старшая дочь Мия, села рядом с Алексом, положила голову ему на плечо. Нет, бросить детей он не может, просто не имеет права. Надо собраться, сцепив зубы дожить эту жизнь, отдать все долги. Прежняя боль, когда Ана была не с ним, но жива, теперь казалась мелочью, так, небольшая царапина перед основным серьезным ранением. Спал он теперь в детской, на груди всю ночь лежало маленькое тельце, младшая дочка спала только так и ночами даже не просыпалась. Иногда под утро прибегал Майк и тоже ложился рядом, казалось, дети всеми силами пытались удержать его в этом мире и на этой дурацкой планете. Днем за детьми смотрела дальняя родственница Димитриса, маленькая, сухонькая, похожая на хорька старушка, очень тихая и добрая.
Однажды вечером Алекс сидел один у старой липы, не было сил идти домой после тяжелого рабочего дня. В сумерках появился Димитрис, старик очень сдал за этот месяц и как-то осиротел, потерялся, вечерами бродил по дому тихой тенью. Он понял, что Алекс на кладбище, и пришел за ним.
– Пойдем. Ребята ждут, маленькую только уложили.
Они оба уныло поволоклись по пустынной дороге. В чужих домах зажигались огни, в воздухе пахло цветущими травами и рекой, стрекотали кузнечики, где-то кричали дети, слышался женский смех. Алекс опять провалился в воспоминания и шел по дороге вместе с Аной, мысленно разговаривал с ней, держал за руку. У самой калитке ее силуэт растаял, и перед глазами остались только пустынная дорога и сгорбленный старик Димитрис.
Поздно вечером, когда дети уже спали, Димитрис притащил на веранду целый жбан домашнего вина в плетеной корзине, его угостил сосед – хозяин своей винодельни. Как ни странно, но смерть Аны прошла совсем незаметно для окружающих. Их дом стоял на отшибе в самом конце улицы, с соседями пересекались не часто, из лаборатории она ушла за несколько месяцев до родов, а Алекс про свою семейную жизнь никому не распространялся. На похоронах присутствовали только старенький священник, Димитрис, старшая дочь Мия и сам Алекс. Несколько раз он встречал соседок и продавщиц из маленьких продуктовых лавок, но на вопросы, где Ана и почему не заходит, ответил, что у нее умер отец и она вынужденно уехала. Ну не смог он сказать, что ее больше нет, язык не поворачивался. Не хотел никому показывать свое горе, все эти сочувственные вздохи и соболезнования абсолютно чужих людей ему сейчас не нужны.
Алекс пил вино и не пьянел, боль не притупилась ни на минуту. На пару с Димитрисом они уговорили половину здоровенного графина. Сначала сидели молча, потом старик кинулся в воспоминания, ему тоже надо было выговориться, излить горе, да и закосел от вина. Он вспоминал ремонт старого дома, успехи Мии в биологии, появление маленького Майка, множество мелких и незначительных деталей… В какой-то момент Алекс не выдержал и сказал то, что терзало его все последние дни, видимо, тоже поднабрался:
– Я не смог ее выслушать про эти кошмары. Она все хотела рассказать, а я даже не слушал.
– Какие кошмары? – машинально спросил Димитрис, слабо соображая, о чем вообще разговор. Седой пух стоял дыбом, левый глаз немного косил. Он всегда начинал косить, если дедок перебирал с выпивкой.
– Да какие-то ходячие деревья ей снились в последнее время.
Димитрис мгновенно протрезвел:
– И часто?
– Да почти каждую ночь. Иногда она даже кричала.
Ни слова не говоря, Димитрис вскочил и убежал в дом. Алекс налил еще вина и залпом выпил полный стакан, боль все равно не отпускала, хоть утопись в этом вине. Старик вернулся минут через двадцать и притащил толстую и довольно старую книгу, ей было лет сто, не меньше. В доме в одной из комнат расположилась большая библиотека, Алекс любил там проводить время, особенно зимой. Почитать про планету Мо, про разные исторические события и неизвестные ему галактики. Иногда попадались очень старинные и интересные экземпляры, но именно этой книги он раньше не видел. Димитрис спешно листал страницы, пока не нашел нужную. На ней был изображен рисунок, тоже очень старый и довольно неприятный. В кровати сидела испуганная фигурка человека, натянув одеяло до самого подбородка, над ней нависало огромное дерево, черные голые ветви оплели всю комнату и потолок. Длинные гибкие корни тянулись к шее несчастного, закручиваясь в узел, вроде удавки. Если Ане снилось такое, то теперь понятно, от чего она кричала.
– Это она рассказывала? – старик ткнул пальцем в рисунок.
– Вроде да… только ее не душили, корни лезли к животу, она боялась за ребенка.
– Понятно… – протянул Димитрис. Он выглядел расстроенным и озадаченным, опьянение прошло, как и не бывало.
– Похитители снов.
– Это что-то значит? – скорее машинально, чем с интересом спросил Алекс и захлопнул книгу с мерзкой картинкой.
– Это может значить, что она не совсем умерла – осторожно сказал Димитрис. Видя сочувствующий взгляд Алекса, старик заворчал:
– И вот не надо так смотреть, с головой у меня все в порядке. Я сам бы не поверил, если бы лично не столкнулся. Правда, это было давно, но помню все, как вчера.
И Димитрис рассказал совсем уж странную историю. Он тогда еще был молодым и задорным подростком, во всякие странности и приметы не верил, считал бабкиными преданиями. Его старшая сестра однажды пожаловалась на страшный сон – живое дерево-тень, которое пыталось ее задушить. Димитрис пропустил рассказ мимо ушей, но его удивила реакция матери и тогда еще живой бабки. В те времена их семья была очень большой и плодовитой, в доме жила целая толпа родственников. Так вот его родительницы сильно распереживались, потащили сестру к священнику, ночами стали дежурить у нее в комнате, в общем, вели себя очень странно. И все равно не уберегли, буквально через неделю сестра умерла во сне, днем задремала у себя в комнате и больше не проснулась. Это была первая смерть в жизни Димитриса, и она произвела на мальчика сильное впечатление. Он постоянно терзал расспросами бабку, и та в конце концов дрогнула, отдала ему старую книгу и рассказала все, что знала сама. Став старше, Димитрис дополнительно наводил справки, общался с немногими очевидцами и даже с тогда еще молодым священником из церкви, где венчали Алекса и Ану.
– Это у вас на Станции все просто и понятно, жили, как консервы в банке. А в этой Галактике все сложнее. Не все, что ты видишь или слышишь, будет правдой. Ну как наш купол, он есть, а потрогать нельзя.
Кстати, Алекс до сих пор не знал, как он работает, как и большинство проживающего под куполом населения, технологию старательно берегли.
Из рассказа Димитриса он понял примерно следующее: есть какие-то сущности, тени, похожие на деревья, они приходят по ночам и утаскивают людей за собой, а потом в течение нескольких десятков лет вытягивают из них жизнь, питаются ими, как едой. Человек в настоящем мире умирает, но вроде бы не совсем. Еще предки Димитриса при перезахоронении останков родных заметили, что некоторые умершие при таких странных обстоятельствах совсем не меняются и не подвержены обычным процессам разложения. Они словно застывают, потом каменеют, с годами камень становится все прочнее, а когда дерево сожрало свою жертву полностью, тело рассыпается в прах. По словам Димитриса, его сестра до сих пор лежит в склепе под церковью совершенно такая же, как в день смерти, и совсем не изменилась. Дальше начались совсем уж фантастические предположения, что умершего возможно вытащить из мира деревьев, но неизвестно, как это сделать, потому что точной инструкции нет. Алекс смотрел на Димитриса и не знал, что с этим делать. Смерть жены, трое маленьких детей на руках, теперь еще полоумный дед – все это было слишком даже для него. Он вполуха слушал старика, потом, сославшись на усталость, предложил завтра все обсудить и пошел в детскую, по дороге захватив книгу. Может, почитает сейчас и быстрее заснет, в последний месяц он почти не спал.
В детской комнате он вытащил из кроватки маленькую Еву, сел на диван, положил дочку себе на грудь, девочка даже не проснулась. И вообще она всегда спала крепко, видимо, ее успокаивал стук его сердца, напоминал стук сердца матери. У Алекса сна не было совсем, он придвинул ночник поближе и открыл книгу. Издание было выпущено почти сто лет назад, он не ошибся. Обложка из настоящей кожи, плотные желтые страницы, текст старинный, но читаемый. Правда, содержимое очень странное, он бы даже сказал неприятное. Вроде сказки, но для детей будут слишком страшные, картинки вообще малевал какой-то психически больной художник с садистскими наклонностями. Своим детям он бы точно такие сказки читать не стал, не зря Димитрис спрятал книгу подальше. А для взрослых весь этот бред про снежных монстров, зеркальных королей и болотного упыря уже неинтересен, непонятно на кого это рассчитано. Он еще раз посмотрел на картинку из кошмаров Аны, представил здоровенного черного монстра у них в спальне и опять пожалел, что невнимательно отнесся к ее рассказу. Надо было идти к врачу, таблеток бы ей прописали, а то в последние дни она просто боялась спать, даже дверь в спальню стала закрывать на ключ. И чем все закончилось? Измученный организм просто не выдержал тяжелые роды. Алекс отложил книгу, выключил свет, положил руку на маленькое сопящее тельце в ползунках с мишками. Только дети его здесь и держат. А потом провалился в пустой черный сон без сновидений.