Поход самоубийц
Шрифт:
— Отвали, — дернула плечом Птаха, однако та не унималась.
— Горзи? О, какое совпадение! Мою малютку зовут также! Она просто лапочка, не правда ли?
Старуха протянула Птахе сверток. Она ненароком заглянула вовнутрь и застыла от отвращения — внутри лежал полностью иссохший почерневший трупик ребенка, который, похоже, не успел дожить даже до трех лет.
— Что? — старуха приложила ухо к свертку. — Что?! Эта тетя — убийца и потаскуха, что трахается с клятвоотступниками? Какая мерзость! Гадость! Дрянь!
Последние слова старуха прокричала прямо в лицо Птахе, брызжа слюнями и тыча в нее указательным пальцем с невероятном длинным черным ногтем. Не успела Птаха произнести и
— Заткни пасть! — рявкнул Спайк, пока старуха, бережно подняв упавший сверток с его ужасным содержимым, баюкала его, словно живое дитя, что-то шепча себе под нос. — Шлюха старая, я тебе шею сверну, если еще раз увижу. Усекла?!
— Не думаю, что ссориться с местными — хорошая идея, — тихо произнес Ленс и кивнул в сторону стоявших неподалеку горожан, которые, судя по злобным взглядам, устремленным на Спайка, явно были не слишком довольны увиденным.
— Да срал я на этих селюков, — проворчал Спайк. — Недовольство свое пусть в задницу себе засунут.
— Быть может, вернемся на корабль? — предложил Морган, косо поглядывая на жирного мужика, чья лысая голова напоминала огромную бесформенную тыкву, который, ничуть не стесняясь, глазел на них выпученными слезящимися глазами и шерудил правой рукой в штанах.
— Я скорее самолично вскрою себе вены, чем хоть еще раз ступлю на палубу, — мрачно заявил Архан и направился вперед, не обращая ни малейшего внимания на любопытствующих бюргеров.
«Трилистник», увы, оказался под стать Силату. В полутемно зале не было ни души. Правда, с этим выводом Птаха явно погорячилась. Проводив взглядом жирного таракана, что пробежал по стене и скрылся в ближайшей щели, Птаха поняла, что проснувшийся было аппетит ее опять уснул. Ленс тоже выглядел так, словно куснул лимон, Морган, прежде чем усесться за ближайший стол, провел ладонью по скамье, брезгливо сморщился и аккуратно присел на краешек, остальных же, похоже, мало что смущало.
Вышедший из кухни кормчий не выказал ни малейшего удивления нежданным гостям, точно к нему каждый день захаживали шрау с грэллами. Невысокий толстяк, на объемном пузе которого едва не лопался заляпанный жиром фартук, не спеша подошел к их столу и застыл в ожидании. Птаха же заметила, что правую кисть мужчины покрывает сухая корка, похожая на болячки той полоумной, что таскала с собой мертвого ребенка. От одной мысли о том, что незнакомец будет накладывать еду этой рукой Птахе стало дурно. Поэтому, покуда Спайк выспрашивал у хозяина насчет выпивки, она поднялась по скрипучей лестнице, зашла в небольшую комнату, смахнула с одеяла еще одно насекомое и растянулась на жесткой кровати, даже не сняв сапоги.
Птаха и сама не заметила, как уснула. Проснулась она от скрипа раскрываемой двери. Послышались тихие шаги, под которым застонали половицы. Кровать чуть прогнулась, когда Ленс лег рядом с ней и обнял ее одной рукой. Чувствуя тепло его тела и горячее дыхание на шее, Птаха улыбнулась и заворочалась на постели, придвигаясь ближе.
— Соскучилась? — вкрадчиво прошептал ей на ухо Алан.
Птаха в одно мгновение распахнула глаза, скатилась на пол, вскочила на ноги и огляделась. Однако в комнате никого не было. Твою мать, приснится же такое… Птаха вдруг поняла, что в харчевне стоит небывалая тишина, столь пронзительная, что можно было услышать, как пауки в углу плетут паутину. Почувствовав неладное, Птаха вышла в коридор и заглянула в приоткрытую дверь напротив — никого. Только низкая кровать и стоявшая подле нее тумбочка, покрытая слоем пыли толщиной с палец. Одну за одной Птаха обошла все комнаты, но от ее спутников не было и духу. Должно быть, они до сих пор внизу. Вот только странно, что
Спустившись вниз, Птаха обнаружила абсолютно пустой зал. Лишь на одном из столов находилось большое блюдо, накрытое круглой крышкой, из-под которой доносился тихий шорох. Полная дурных предчувствий, Птаха сняла крышку — а следом в отвращении отшвырнула ее в сторону и отшатнулась назад, увидав отрезанную голову с черными дырами заместо глаз, разинутым в немом крике ртом и слипшимися от крови волосами, по которой ползали толстые белые личинки. Присмотревшись, Птаха вдруг поняла, что пред ней находятся останки Ленса.
Глава 22
Проклятье!
Птаха спешно отвернулась, закрыв рот ладонью и чувствуя, как к горлу подступает склизкий ком. А следом в душе ее начал разгораться знакомый огонек. Когда-то она думала, что уже привыкла к потерям, но теперь… Птаха стиснула зубы и вытащила кинжалы. Она не могла сказать, по какой причине местные жители решили напасть на приезжих, но одно она знала точно — каждый из ублюдков, приложивших руку к расправе, к утру жестоко об этом пожалеет. Если придется, Птаха вырежет весь этот занюханный городишко и оставит от него лишь обуглившиеся остовы. Прикусив губу, Птаха почувствовала, как глаза ее защипало, однако спустя мгновение она встряхнулась и выругала сама себя. Не время горевать. Сейчас необходимо найти остальных. Если они еще живы, разумеется.
Перед тем, как покинуть харчевню, Птаха еще раз взглянула на свою ужасную находку и… Поняла, что на тарелке лежит сгнившая свиная башка. Какого… Что здесь вообще происходит?! Может, она все еще спит? Вряд ли. Рукояти Близняшек жгли кожу даже через плотные перчатки, предупреждая хозяйку о том, что здесь замешана магия. Твою мать, она как чуяла, что в этой дыре что-то не так…
Выйдя на улицу, Птаха огляделась и принялась по памяти пробираться к ратуше — если кто и сможет пролить свет на всю херотень, что здесь творится, так это бургомистр. Стемнело, вдобавок туман стал еще гуще — и Птаха с трудом могла разглядеть хоть что-то дальше пяти шагов. Город же, казалось, вымер. Не было слышно ни звука — не лаяли собаки, не вскрикивали ночные птицы, не жужжали насекомые. В воздухе стояла такая гробовая тишина, что стук собственного сердца казался Птахе громче барабана.
Двери в домах были закрыты, как и окна, однако Птаху не покидало ощущение, что за ней наблюдают десятки внимательных взглядов. Пару раз краем глаза она вроде бы замечала мелькнувшую в мороке тень — но когда она останавливалась и принималась вглядываться в туман, видела лишь безжизненное синее марево.
Выйдя на городскую площадь, Птаха вздрогнула, увидев врытый в землю крест из двух сколоченных меж собой столбов, на котором висело прибитое за руки и за ноги тело в истрепанных лохмотьях, покрытых землей. Приглядевшись к покойнику, Птаха с шумом вздохнула. Нет, этого просто не может быть… В этот самый момент Логан резко поднял голову и его черные губы скривились в издевательской ухмылке.
— Ого, да ты о папке наконец вспомнила, шлюха? — проскрипел он хриплым голосом. — Променяла родного папку на член селинского молокососа. Надеюсь, он хотя бы хорошо тебя трахал.
— Отец, — дрожащим голосом произнесла Птаха, не веря своим глазам; где-то в глубине души она понимала, что то лишь наваждение, но выглядело оно столь реальным, что Птаха едва-едва держалась на ногах, — я не…
— Я растил тебя, баловал, любил больше жизни, — продолжил Логан; при каждом слова из рассеченного от уха до уха горла доносилось мерзкое хлюпанье. — И чем ты мне отплатила? Предательством? Не иначе как ты вместе со своим муженьком собиралась прикончить меня сама, вот только другие успели первыми.