Поход скорпионов
Шрифт:
– Молодость и здоровье? – переспросил я. – Это именно то, что ты хочешь увидеть в Зеркале?
– Никто не может сказать наверняка, чего он хочет, – глухо сказал Эписанф, глядя куда-то вдаль. – Ведь исполняются не осознанные, а потаенные желания. Но знаете, молодые люди, когда вы доживете до моих лет, думаю, ваши желания будут мало отличаться от тех, что есть у меня сейчас.
Не знаю… Насколько варвар старше меня? На дюжину лет, на полторы, вряд ли больше. Видал я людей и постарше, которые знали толк и в вине, и в девках и не считали отмеренный
– Что-то я не вижу тут большой твоей ценности, варвар, – прервал мои размышления Глаз. – Что помешает нам с Бурдюком захватить какого-нибудь крестьянина-змееносца и заставить его первым глянуть в Зеркало?
– Наверное, только то, друг мой Глаз, – усмехнулся Эписанф, – что этот крестьянин может случайно выбрать правильную сторону. Как вы думаете, не будет ли его самым сокровенным желанием в тот миг увидеть себя способным уничтожить пленивших его злодеев?
– А не будет ли подобного желания у тебя, Эписанф? – очень тихо спросил я. – Нет, я говорю даже не о сокровенном и потаенном, а о самом обычном желании. Мы нужны тебе, чтобы добраться до Зеркала, но совершенно не нужны после.
– Ты что же, намекаешь… – Варвар казался искренне изумленным и даже оскорбленным. – Намекаешь, что я способен…
Он беззвучно шевелил губами, не находя нужных слов. Пришлось прийти ему на помощь.
– Я не намекаю, Эписанф, я говорю со свойственной мне прямотой. Ты привел достаточно убедительные причины, по которым нам не стоит убивать тебя до того, как мы доберемся до Зеркала. А после либо ты уже будешь мертв, либо… – Я решил не договаривать, держа некоторые свои мысли при себе, и только махнул рукой. – Теперь скажи мне, варвар, сможем ли мы с Глазом спать спокойно, когда до цели останется рукой подать?
– Ты хочешь сказать, Бурдюк, что двое здоровых парней опасаются одного старика? – с усмешкой спросил Эписанф.
Спросил, чтобы выиграть время, если я что-нибудь понимаю в людях.
– Подсыпать яд в питье может и самая немощная рука, Эписанф, – мягко сказал я. – И это далеко не единственный способ слабому справиться с сильным.
– Мне и в голову не могло прийти такое предательство, Бурдюк! – воскликнул варвар с горячностью, свойственной скорее юнцу, нежели старику, коим он себя именует.
Я – человек доверчивый, кто угодно может подтвердить. Какой-нибудь дешевой девке ничего не стоит вытянуть из меня лишний дзанг, растрогав рассказом о своей трагической судьбе. Любого проходимца я считаю честным человеком, пока он не докажет мне обратного. Я легко верю в правдивость легенд и сказок. Неудивительно, что и сумасшедший рассказ о тринадцатом боге я воспринял так просто. Если мне расскажут, что тельцы стали пахать на быках, а все до единого водолеи ушли в длительный запой – я, наверное, смогу поверить и в это.
Но в одно я не поверю никогда и ни за что. В бескорыстную преданность делового партнера.
– Не надо песен, Эписанф. – Я посмотрел варвару в глаза. – Ты, похоже, защищен от вероломства с нашей стороны, чего же удивительного, что и мы желаем иметь подобные гарантии?
– Я клянусь именем своего отца! – Эписанф мой взгляд выдержал.
– Оно мне неизвестно. – Я пожал плечами.
– Здоровьем своих детей!
– Кто знает, возможно, ты вовсе бездетен.
– Я приношу клятву перед лицом всех богов Священной горы! – почти взвизгнул варвар.
– Да плевал я на ваших богов… с еще более высокой горки, – усмехнулся я.
– Ну ты, вор… – Глаза Непосвященного метнули парочку хороших молний, а голос зазвенел, подобно тетиве лука. Нет, варвар, не старик ты, твоя кровь еще умеет кипеть…
– Ладно, – примирительно сказал я, жестом останавливая готовые сорваться с уст варвара слова. – Я всего лишь хотел сказать, что и эта клятва для нас неубедительна.
– А какая клятва покажется вам убедительной, чтоб я сдох?! – выкрикнул еще не остывший Эписанф.
– Вот! – сказал я, для пущей значительности воздев указательный перст к уже белесо-голубому небу. – Вот… – повторил я тише, но еще более важно.
– Что «вот»? – оторопело спросил Эписанф.
Глаз задал тот же вопрос без слов, одним только ошалелым взглядом.
– Чтоб ты сдох – это уже гораздо ближе к истине.
Три глаза смотрели на меня как на сумасшедшего, а я наслаждался ситуацией. Молчание длилось около минуты, первым не выдержал варвар:
– То есть тебя устроит такая клятва?
– Бурдюк, я не думаю… – пожелал вставить и свое слово Глаз.
– Заткнитесь оба! – довольно миролюбиво попросил я. – Вы умеете слушать, а? Разве я сказал, что меня устроила эта клятва? Я был бы последним олухом, если бы строил дела на таких вот, с позволения сказать, клятвах. Я всего лишь сказал, что это уже гораздо ближе к истине, разве не так?
Я снова замолчал, ожидая реакции. На этот раз она последовала достаточно скоро – со стороны моего лучшего друга.
– Бурдюк, – сказал он опасно-спокойным голосом. – Если ты сейчас же не перестанешь валять дурака и не расскажешь, что, сожри тебя Рыба, ты задумал, я вцеплюсь тебе в горло и буду давить, что бы ты ни делал, пока один из нас не откинется.
– Да очень просто, – зная Глаза, я отнесся к его угрозе с должной долей серьезности. – Если Эписанф на самом деле готов умереть, нарушив свое обещание, мне остается только… как бы это сказать… придать вес его словам. Поэтому в Скваманде мы завернем ненадолго к старому Тарантулу.
– Это плохая идея! – рявкнул Глаз, и я заметил, как его передернуло.
– Мне не нравится это имя, – задумчиво сказал Эписанф.
– Поверь мне, его обладатель понравится тебе еще меньше, – успокоил я варвара.