Поход Суворова в 1799 г.
Шрифт:
__________________________________________
* Милютин пишет (История войны 1799 г., т. Ш,): «Неизвестно, с которого именно дня войска ускорили свое движение; знаем только, что Суворов 29 марта донес из Виллаха, что прибыл 28 числа к вверенным ему войскам. Но который именно тут был эшелон русского корпуса? Конечно, не первый; ибо ему пришлось бы остальное пространство до Вероны, т. е. около 275 верст, пройти в 5 или 6 дней, — что совершенно невозможно». Недоумения эти отчасти разрешаются «Записками Грязева», веденными весьма аккуратно и заслуживающими доверия. Капитан Грязев служил в гренадерском Розенберга (Московском) полку, входившем в состав I отделения колонны Повало-Швейковского, как приведено у Милютина. Сравнивая показания Грязева с маршрутом, напечатанным у Милютина, оказывается, что до 23 марта, до Юденбурга, войска шли точно по маршруту; 24 марта предполагалась
На рассвете 8 апреля союзная армия (52 тысячи) начала наступление против французов, оставив 14 1/2 тысячи для наблюдения за Мантуей и Пескиерой. Так как Суворов прибыл к австрийской армии еще 4 апреля, а начал наступление только 8, то некоторые историки упрекают его за потерю трех дней, за напрасное поджидание русских войск, тогда как он мог преследовать неприятеля и с одними австрийцами. Если бы речь шла о преследовании только что разбитого противника, то можно с уверенностью сказать, что фельдмаршал не потерял бы ни одного часа; но ведь сомнительная победа над французами была одержана еще 25 марта, они отступили спокойно, и теперь предстояло не преследование, а наступление, начало кампании под начальством нового главнокомандующего, который, понимая важное значение первых впечатлений, конечно, должен был постараться обеспечить успех первых столкновений. Для этого Суворов с нетерпением ожидает прибытия русских войск, торопит их следование и сосредоточивает половину корпуса Розенберга – колонну Повало-Швейковского.
10 апреля войска Суворова подошли к крепости Брешиа (40 тысяч жителей), занятой французским гарнизоном (1100 человек); предстояло первое дело под начальством русского главнокомандующего. Фельдмаршал приказал штурмовать крепость, а не заключать с комендантом почетной капитуляции. «Иначе, — говорил Суворов, — неприятель будет держаться в каждом блокгаузе, и мы будем терять и время, и людей».
Суворов оказался прав: после безвредной перестрелки комендант, устрашенный приготовлениями к штурму, согласился на посланное ему твердое предложение о безусловной сдаче; взято 46 орудий, потерь убитыми и ранеными не было. Взятие Брешии произвело сильное нравственное впечатление на войска: «войско требовало, чтоб его вели к новым победам». Суворов доносил, что войска действовали «под жестокими пушечными выстрелами» и что неприятель сдался «по упорном сопротивлении». Эти невинные натяжки в донесении легко объясняются желанием Суворова произвести благоприятное впечатление на союзные правительства (так и было), что, без сомнения, повело бы к успеху общего дела, но они, между прочим, дают характеристику многим реляциям.
Хорошо зная человеческую душу, Суворов пользовался с выгодою подобными приемами; например, он особенно выхвалял австрийцев за взятие Брешии, хотя участие в деле было одинаковое и со стороны русских, но похвала Суворова нужна была для хороших отношений с союзниками, ибо, как показывает история, они постоянно нарушаются, рождается зависть, а дело страдает.
13 апреля 1 1/2 полка казаков с налета овладели укрепленным городом Бергамо и его цитаделью, взяли 130 человек французов в плен, 19 орудий, знамя, много ружей и других запасов.
Между прочим, «найдя и здесь большой запас французских белых сухарей, разделили оный для употребления в пищу».
14 апреля Суворов подошел к реке Адде и заметил, что французы не намерены оставить ее без сопротивления. Наконец Суворов дождался сражения.
У французов было 28 тысяч, растянутых отдельными отрядами на 100 верст вдоль всего течения реки Адды, от ее истоков из озера Комо, у города Лекко, до устья. Суворов имел 48500 человек и решился прорвать тонкую линию французов при содействии предварительной фланговой атаки
Результатом победы на реке Адде было занятие союзниками Милана, столицы Цизальпинской республики, которую французы учредили из Ломбардии, Модены и римских легаций. Отступившие французы оставили в Милане небольшой гарнизон. Вечером 17 апреля майор Молчанов с полком казаков ворвался в город и завладел им; гарнизон укрылся в цитадель.
18 апреля вступление Суворова в город было торжественным въездом. В это число пришлось Светлое Христово Воскресенье; весенний итальянский день был совершенно ясен; на улицах города толпы народа. Все радовались, дворянство и духовенство надеялись на восстановление своих прав, попранных революцией, на возвращение имуществ и почестей; торговцы и ремесленники рассчитывали избавиться от тягостных налогов и насильственных займов; сельское население жаждало успокоения. Суворова встречали криками: «Ewiva nostro liberatore»*.
Русские войска поразили итальянцев: вместо диких варваров, пришедших из ледовитых стран, они увидели весьма обходительных людей, отличавшихся особенным благочестием и набожностью; казаки крестились, проходя мимо каждой церкви, обменивались между собой троекратными поцелуями (христосовались), которыми награждали даже встречных изумленных итальянцев. Суворов ласково обошелся с пленными, пригласил их генералов к обеду и возвратил Серрюрье шпагу, сказав: «Кто так владеет шпагою, как вы, тот не может быть лишен ее». Серрюрье, не поняв тонкой иронии, был очень доволен и расхрабрился так, что сделал Суворову замечание, будто его нападение было слишком смелое. «Что делать, — отвечал русский полководец, — мы, русские, без правил и без тактики: я еще из лучших». Однако, прощаясь с Серрюрье, выразил надежду увидеться с ним в Париже.
Впечатление, произведенное занятием Милана и уничтожением Цизальпинской республики, было сильное: во всей северной Италии народ заволновался, начали вспыхивать восстания против французов.
Уничтожив Цизальпинскую республику, Суворов учредил временное правление впредь до распоряжений венского Двора, владевшего большею частью Ломбардии до Кампоформийского мира. Мелас, которому главнокомандующий поручил административные заботы, учредил, к великому неудовольствию итальянцев, в Милане австрийские полицейские порядки, обезоружил национальную гвардию, запретил ношение цизальпинского военного мундира, ввел опять в обращение билеты венского банка и пр.
Итак, 8 апреля Суворов начал наступление, в 9 дней прошел более 100 верст, переправился через 5 рек (Киеза, Мелла, Олио, Серио и Адда) и дал сражение, в котором одержал победу и нанес противнику чувствительный урон, а на 10-й день занял столицу Цизальпинской республики и низвергнул ее. В 10 дней была завоевана Ломбардия.
«Кажется, — добавляет Грязев, — идет быстро и хорошо, т. е. не по-немецки, а по-русски или, лучше сказать, по-суворовски».
_____________________________________
* «Да здравствует наш освободитель» (ит.).
II. Занятие Пьемонта и сражение на Треббии
Проиграв сражение на реке Адде, французы, под начальством искусного генерала Моро, отступили на весьма выгодную позицию за рекой Танаро, причем фланги этой позиции упирались в крепости Валенца и Алессандрия. В это время в лагерь союзников пришли известия, что из южной Италии идет на помощь Моро армия генерала Макдональда. Суворов, считая этого противника более опасным, оставил преследование разбитого Моро и, присоединив вновь подошедшую из России дивизию Ферстера (8 тысяч), двинулся навстречу «неаполитанской» армии Макдональда, причем совершил чрезвычайно искусный и хорошо рассчитанный фланговый марш к г. Павии. Грязев очень благоприятно отзывается о состоянии города в то время и упоминает, что в нем есть «обширный и великолепный театр, на коем играли оперу «Арлекин», за вход в партер платили по 15 коп.».