Поход
Шрифт:
Маше, как даме, я уступил спальню, а сам пристроился на раскладном диване в маленькой гостиной. Очередь в ванную я тоже уступил, и, пока она там плескалась и напевала, я вышел на балкон. Оперся на широкие перила, огляделся.
Насколько этот берег сверкал огнями, настолько же противоположный тонул в темноте. Не видно его, равно как не видно ничего, что выбивалось за городскую черту. Тьма спустилась на весь мир, и лишь город был в ней эдаким островком света и безопасности. Во тьме же вокруг выбирались из своих логов чудовища, выходила на дороги нечисть. Мало кто выезжал из городов, окруженных стенами и рвами, если был риск того, что тьма застанет тебя в пути. Всегда старались подгадать так, чтобы проделать весь путь засветло
Постоялые дворы, скрывшиеся за могучими частоколами, оберегаемые заклятиями, принимали путников и укрывали их до рассвета. Хутора за такими же оградами берегли сами себя. Редко когда на хуторе селилась одна семья - обычно несколько. А еще чаще крестьяне жили в деревнях, в которых защититься было проще.
Ночь не принадлежала людям. И не только людям. Каждый из разумных мог чувствовать себя в безопасности лишь там, где живут иные разумные. А огромные, погруженные во мрак пространства становились всякой разумной жизни враждебны. Вне городов или сел рисковали пребывать, да и то вынужденно, только такие авантюристы, как мы: охотники, военные разведчики, ну и разбойники - не без того. Такая здесь была жизнь - разумные расы властвовали только до захода солнца.
Во всей вселенной были видны лишь огни бакенов возле порта да сигнальные огни паромной пристани напротив, что на устье реки Тверцы, перескочившей в Великоречье из мира старого. И еще патрульный катер мигал ходовыми огнями, время от времени включая прожектор и что-то высматривая.
В номере за спиной хлопнула дверь - Маша покинула ванную. Теперь можно и мне туда зайти. Кстати, как отучить человека бросать мокрые полотенца на пол, при этом используя из них все до одного из имеющихся в наличии? Который уже раз я жалею о тех ста пятидесяти рублях золотом, что потратил на штраф. Хорошая порция розог этой взбалмошной девице точно не помешала бы, особенно если кто-то во время экзекуции взял на себя труд шептать ей в ухо: «А вот не бросай полотенца на пол! А вот не пользуйся сразу всеми - два под ноги, одно на голову и еще двумя вытираясь, - помни о других, заходящих в ванну после тебя!» Предлагала же колдунья Велисса вер-Бран прекрасный выход, сэкономивший бы мне аж семьдесят пять целковых. Семьсот пятьдесят на ассигнации, если угодно.
Я открыл дверцы хозяйственного шкафчика в ванной и, к своему облегчению, обнаружил запасные полотенца на верхней полке. Ладно, воспользуюсь ими, а то уж очень лень ругаться - тяжелый был сегодня день. Отбросил валяющуюся мокрую груду махровой ткани ногой в уголок и полез в душ.
Ужин Маша заказала в номер, со мной меню не согласовывая. Кстати, после охоты на вампира я честно выделил ей тридцать процентов от своей премии, как традиционно платят помощнику, что составило аж шестьдесят рублей золотом, так что она стала девушкой вполне платежеспособной. И она этим воспользовалась - по крайней мере, количество доставленной на подносе еды меня удивило. Я присоединился к ней, лениво поковырял порцию индейки под майонезом и сыром, запеченную в глиняном лотке, после чего напился чаю и лег спать, выселив свою спутницу вместе с подносом, заставленным тарелками, в спальню.
Снился мне почему-то лич Ашмаи с капюшоном и без лица, все время звонивший мне по телефону и капризным голосом требовавший завтрак в номер. Больше ничего не помню.
ГЛАВА 27,
в которой герой в качестве ответной услуги спасает девушку от неприятностей
Проснулся я от отчаянного стука в дверь номера. Кто-то колотил в филенку двумя ладонями, торопя меня как можно скорее открыть. Я вообще тяжело просыпаюсь, поэтому лучший способ меня разозлить - ломиться ко мне в дверь с утра пораньше именно таким экспансивным способом. И поэтому, прежде чем открыть, я вытащил из кобуры свой тяжеленный «смит», звонко взвел курок - и только после этого направился к двери. Немного отступив назад, отпер замок, выставив при этом вперед левую ногу. Если кто-то ждет, чтобы вломиться, он сумеет приоткрыть лишь чуть-чуть, дверь ударится в ногу, а я сразу пойму, что визитер настроен недружелюбно. И, скорее всего, пальну из «сорок четвертого» прямо в дверь, после чего отойду в глубь помещения. Осторожность никогда никого не губила.
Однако, к моему удивлению, за дверью оказалась не кто-нибудь, а Лари. В своем черном тюрбане, со своим неизменным дорогущим рюкзачком в руках. Несмотря на то что в дверь она стучалась очень активно, вид у нее был при этом такой, как будто она хотела сказать: «Ой, а что это вы из двери выглядываете? Я тут случайно мимо проходила…»
Это ли она хотела сказать или что другое - не знаю, но стоило мне открыть дверь, как она шагнула вперед, решительным, хоть и игривым жестом отодвигая меня с дороги. И быстро закрывая дверь за собой. Признаться, я опешил. Единственное, что я сумел сделать, - это посмотреть на часы. И обнаружить, что уже почти шесть утра и все равно вставать через пять минут. Но речь не об этом, а о том, что Лари никогда не казалась мне особой, способной по собственной инициативе проснуться раньше полудня.
Затем мое внимание привлек шум снизу. В холле гостинцы кто-то был, причем был не один. Кто-то чего-то требовал от сонного приказчика и сквернословил басом. Слышались и другие голоса - обладатель густого баса был не один.
– Ну как вы тут устроились?
– светским голосом осведомилась Лари.
– Фу, в разных комнатах, и с такой миленькой девочкой! Не годится. Молодой человек, вы меня разочаровываете!
Последняя фраза совпала с теплой волной, зародившейся у меня где-то под сердцем и быстро спустившейся к паху.
– Лари, не «давите», - сказал я.
– Вы просто недотрога!
– фыркнула она.
– Это неприлично. В конце концов, к вам пришла дама, сделайте же что-нибудь, подобающее кавалеру. Предложите кресло наконец, соберите ваше белье, разбросанное по полу.
Она говорила, говорила, оглядывалась, и у меня появилось твердое ощущение, что мне просто заговаривают зубы. Причем с какой-то целью. Попутно она явно прислушивалась к доносящемуся из-за двери шуму, который постепенно приближался. А я присматривался к ней. Что-то наша блаженно-невозмутимая демонесса нервничает - с чего бы это?
– В контрразведке вам сыскной ордер выдали, мне штабс-капитан Ермолаев сказал - мы вчера ужинали вместе…
Она приблизилась к моему рюкзаку, из кармана которого частично высовывалась красная папочка, потеребила его узкой ладонью в тонкой перчатке.
– Это ордер, верно?
– спросила она как бы невзначай, и я опять почувствовал, что на меня накатывают какие-то смутные образы, в которых мелькает женское обнаженное тело… и рожки, пробивающиеся через растрепанные рыжие волосы…
– Лари… - прохрипел я, пытаясь возмутиться.
– Знаете, Саша, вы меня тоже с собой возьмите. Прямо сейчас впишите в ордер, поедем посмотрим, что у нас получится сделать, - продолжал бархатно журчать ее голос в моем еще сонном, но уже воспаленном мозгу.
– Я все же умею… я много чего умею, вам, Саша, наверное, понравится. Я столько всего умею…
Дверь спальни распахнулась, оттуда выглянула Маша. Сначала на лице у нее отразилось лишь удивление, но затем Лари перехватила ее взгляд. Удивление сменилось ужасным смущением, Маша покраснела, словно устыдившись собственных мыслей, что-то сдавленно пискнула и спряталась вновь. Я же обнаружил себя вытаскивающим папочку с документами из рюкзачного кармана в полной готовности вписать туда кого угодно и зачем угодно - лишь бы меня об этом Лари лично попросила.