Походные истории медвежонка Юджина и его семьи. В Крыму. Часть 2

Та

– Я могу долго есть мороженое, – сказал Сенечка, задумавшись.

– А я могу много съесть мороженого, – подхватил Джордж.

– А я, а я! – закричал Юджин, имея в виду, что он тоже мог бы долго и много.

– Через день вам всем бы уже надоело есть мороженое, – сказал Папочка Медведь.

– Не-а, ведь я сначала ел бы вишнёвое, а потом со вкусом банана, клубники, фисташковое, – размечтался Джордж.

– А ещё шоколадное, карамельное, ванильное и с орешками сверху, – почти нараспев сказал Сенечка.

– Ога! Угу! Дям, дям, дям! – выкрикивал Юджин Джуниор и потирал лапкой животик, показывая, как

ему было бы вкусно.

– Хорошо! Но через неделю вам надоели бы все вкусы на свете! – сказал Крёстный. – И вы захотели бы забыть про мороженое.

– Нет. Можно ещё приготовить его по-разному, – сказал Джордж и запнулся, размышляя, как вообще можно приготовить мороженое самому.

– Можно есть его ледяным настолько, чтобы клыки сводило! – выпалил Сенечка.

– Да! А ещё – растопить его и есть, как Вторая Мамочка, в виде пенки и ложечкой, – подхватил Джордж.

– А через месяц, когда уже и выпить мороженое из соломинки придётся, что ещё вы будете придумывать, чтоб не есть по-прежнему?

– Не знаю, – ответил Сенечка, – и Джордж с Юджином закивали вслед.

– Вот для того, чтоб к обычному и надоевшему снова появился аппетит, небеса и придумали перерождение. Ведь для любой звезды ваше мороженое – как полёт.

И медвежата с уважением замолчали, решив, что всё придумано в этом мире правильно. А ещё придумано просто, если на это взглянуть с подходящей стороны. Так и заснули все малыши, улыбаясь тому знанию и чувству, что им можно есть или не есть мороженое, но при этом не обязательно сгорать, ведь медведи – не звёзды. У всех медведей есть выбор: жить вечно или переродиться. Ведь медведи – самые волшебные существа в мире и сами устанавливают для себя правила.

Расскажи, кто ты есть? К какому виду ты относишься? И какие преимущества у твоего вида перед другими? Например, если ты белка-летяга, то твоё преимущество очевидно – ты можешь не только ходить, лазать и прыгать, но тебе ещё доступен полёт, как птице!

Если ты обезьяна ринопитек и живёшь в Азии, то ты наверняка рождён быть большой звездой на телевидении – с такой-то мордашкой!

К слову, про звёзд: если ты крот-звездонос, то преимущество буквально у тебя на носу – тебе повезло больше, чем остальным, ведь никто не может похвастаться тем же.

Если ты ангорский кролик, то твоя шубка – самая тёплая в мире.

Если же ты представитель рыбы-капли, что обитают в глубоких водах у берегов Тасмании и Австралии, то ты можешь играть в любые спортивные игры или заниматься экстремальными видами спорта и не бояться, что сломаешь кости.

Если ты листохвостый геккон с Мадагаскара, то твоя маскировка – номер один.

А если ты слон, то преимуществам нет числа – у тебя музыкальный слух и голос, огромное чувствительное сердце и большой мозг, благодаря которому ты относишься к самым умным животным на планете.

Если ты человек, то перечисли свои плюсы и достоинства в письме мне. Посмотрю, как ты умеешь оценивать свою уникальность. А ещё интересно, какое же мороженое любишь

ты?!

У тропы

Утром Папочка Медведь, едва позавтракав, решил складывать вещи, но попросился не сниматься в новый путь. Сказал всем, что он со старшими медвежатами сначала отправится на серьёзную прогулку по знаменитой Голицинской тропе. Это был обратный путь по побережью. Тропа открывала перед путниками красивые виды и за свою историю накопила множество легенд. Крёстный Папочка был уверен, что им с медвежатами срочно нужно всё проверить самостоятельно!

Королева Медведица на этой тропе уже бывала не однажды и подтверждала всё, что рассказывали про её красоту. Сама же она решила сходить в противоположную сторону, чтоб разведать, как лучше передвигаться дальше – по берегу или по горам.

Мы с Юджином решили остаться стеречь рюкзаки и дожидаться, когда за нами вернутся. Нас переместили под заброшенное здание бывшего магазина, ибо только там была тень и мы могли быть одни. И тут-то вспомнилось Прибрежное, когда мы впервые увидели палатки в заброшках. Не много прошло времени с тех пор, как мы поменяли мнение. В таком серьёзном путешествии всегда в приоритете оказываются любые удобства. А прежние принципы отодвигаются на задний план или вовсе растворяются в небытии.

Когда все наши разбежались по делам, мы с Юджином замочили в котелке гречку, чтоб она была готова к обеду, как все вернутся. И уселись с цветными карандашами рисовать. Неожиданно подбежал волчонок и уселся рисовать с нами, словно мы уже знакомы.

– Откуда ты и как тебя зовут? – спросила я.

– Я оттуда, – ответил волчонок, показывая лапой на стройку отеля, что была рядом.

И тут я услышала, как сзади что-то зашуршало. Оказалось, что по клумбе за нашей спиной к нам крались ещё двое волчат. Самый маленький был возраста Юджина. А его сестрёнка была годом старше. Тот, что держался смелее всех, был ровесником Джорджа. Вот только волчата не были такими благовоспитанными, как наши медвежата. Но они были такими маленькими и брошенными, что мы решили их приветить.

Узнать, как их зовут, удалось только от сестрёнки. Она, как большинство девочек, оказалась более сдержанной и сообразительной. Младшего волчонка, который только бегал и рычал, звали Дин. Старшего – Дом, а её саму – Ронни. Оказалось, что их Папа работал на стройке. А они целыми днями гуляли вокруг. Мама их отдыхала в санатории, и они дружно ждали её возвращения.

Я пригласила Ронни присесть возле меня и предложила заплести ей волосы в красивый колосок. Малышка с радостью согласилась и устроилась подле меня, как наверняка садилась в объятья своей Мамы. Пока я заплетала ей волосы, Дом рисовал вместе с Юджином. Я сказала ему, улыбаясь, но достаточно строго:

– Наши карандаши любят, когда с ними ласково обращаются.

– Ласково – это как? – спросил волчонок.

– Это так, словно Родители заботятся о детях, – сказала я.

– А если я не буду с ними так? – угрюмо спросил Дом.

– Тогда они потускнеют, – грустно сказала я, – и не смогут больше никого радовать своими яркими цветами.

Услышав это, Дом, хоть и не перестал хмуриться, всё же слабее стал нажимать, рисуя. А после долгого молчания, аккуратно кладя карандаш в коробочку, сообщил: